Виктор Филиппов - Воздухоплаватели
Наконец вот она — нужная отметка 800 метров. Кириков крепко цепляется за стропы и смотрит вниз. Далеко внизу из мутной зыби Невы выглядывают бетонные спины быков разрушенного моста. Почему-то именно эта серая твердь притягивает взгляд, словно гипнотизирует зазывно манящим притяжением к себе. Но наваждение быстро проходит, и все внимание теперь на цель. Кириков еще раз тщательно проверяет ориентиры.
— Четвертая, огонь! — Тут же залп, а Кириков вновь командует: — Пятая, огонь!
И снова залп, и снова основательная встряска.
— Шестая, огонь!..
Справа и немного дальше цели вздымаются черные разрывы. Вот незадача. Кириков никак не приладит бинокль — гондолу болтает и не поймать цель в поле зрения. Но не зря все-таки он вместе с друзьями корпел два дня над картой и аэрофотосъемками района цели. Ориентиры-то, как бы ни швырял ветер гондолу, как бы ни выбивал из-под ног ее гибкий полик, все же видны. Значит, можно работать.
— Четвертая, вправо пятнадцать, дальше двести…
— Пятая, вправо…
— Шестая…
И вот дивизион готов.
— Четвертая, огонь!..
— Пятая…
— Шестая…
Кириков выдерживает положенный в полминуты интервал между залпами, а мысль торопит: быстрее, быстрее! Снаряды ложатся все ближе к цели. И вновь нетерпеливые поправки воздухоплавателя, и вновь доклады о готовности.
Но немцы тоже не дремлют. Зенитные орудия переднего [52] края начинают палить по аэростату, а затем переносят огонь на подъемное поле.
Внизу дым, грохот, аэростат так встряхивает, что Кириков чуть-чуть не вылетает из корзины, а в телефоне спешный голос Саида Джилкишиева:
— Держись! Меняем позицию.
И связь обрывается.
Грузовик с лебедкой несется по бездорожью на полкилометра в сторону, оттягивает на тросе и аэростат. А Кириков все кричит и кричит в трубку:
— Четвертая, огонь! Пятая… Шестая… Огонь!
И тут словно лопается с треском сам воздух в округе. Над одним из вражеских орудий поднимается месиво земли и дыма — это взрываются боеприпасы. Значит, орудие точно уничтожено.
— Цель! Так держать! — радостно кричит в трубку Кириков, а зенитные снаряды ложатся совсем рядом с лебедкой.
— Женя, — волнуется внизу Саид, — будь внимателен! Трос лопнет — сразу прыгай!..
И связь вновь обрывается.
Кириков смотрит вниз. Лебедка мчит к переднему краю вместе с оболочкой на натянутом тросе. И вновь замирает в стороне, и вновь голос Саида предупреждает:
— Женя, смотри! Оторвет — прыгай!
— Прыгну, прыгну, — успокаивает его Кириков.
Маневр для врага неожиданный. Еще несколько залпов наших батарей, а затем аэростат споро выбирают и уводят на бивак.
Задание выполнено. Контрольная аэрофотосъемка подтвердила, что было уничтожено два орудия из трех. Таким оказался салют артиллерии Невской оперативной группы в честь 25-й годовщины Октября.
* * *
И снова приказ. На дивизион возлагалась задача обеспечения разведкой вновь сформированной 67-й армии. Работать предстояло в районах Шлиссельбург, Мга. И мы, конечно, поняли, что наконец-то началась активная подготовка к долгожданной операции — прорыву блокады.
Мы готовимся к наступлению вместе со всеми войсками фронта. С майором В. А. Огурцовым из штаба перераспределяем отряды по полкам. Штаб дивизиона размещаем на командном пункте, в трех километрах восточнее деревни Манушкино. А под КП приспосабливаем добротную, [53] в три наката, землянку. Тут и сосредоточивается вся наша оперативная работа. Здесь мы готовим схемы боевой работы отрядов, отрабатываем тактику подъемов, обобщаем донесения и сводки, издаем приказы и распоряжения, — в общем, все то, без чего немыслима любая штабная работа.
В предстоящей операции важнейшая роль отводится артиллерии. В этой связи нам, воздухоплавателям, приказано тщательно провести повторную разведку переднего края обороны и его глубину. И мы работаем, как правило, по ночам, стараемся не обнаружить себя. Потом получаем задание сделать фотопанораму переднего края. Для этого мы поднимаем аэростаты днем, да и то «уколами».
И вот наконец поздно вечером 11 января 1943 года на КП дивизиона собираются командиры и политработники отрядов. Зыков сообщает о переходе частей 67-й армии в наступление и об обращении Военного совета фронта к воинам армии. Я зачитываю приказ и в торжественной тишине слышу отчетливо каждое свое слово:
— «Вам, доблестным бойцам, командирам и политработникам 67-й армии, выпала честь освобождения Ленинграда от вражеской блокады. Поднимайтесь же, воины, на бой за освобождение Ленинграда, за беспощадное истребление ненавистных варваров-оккупантов, на кровавую расправу с врагом — за жертвы, муки и страдания ленинградцев, за замученных братьев и сестер, жен и матерей, за поруганную землю, за разоренные и разграбленные города и села, за наших погибших друзей и товарищей».
Я вижу возбужденный блеск глаз и волнуюсь, и кажется, что мой голос, звонкий, надрывистый, вот-вот вылетит из землянки и наполнит до краев затаившуюся морозную тишину.
Приказ зачитан. И словно радужный праздник распахивает свои широкие двери, обдает горячим дыханием лица, и они озаряются взволнованно-светлыми улыбками.
Всем пяти отрядам отдается приказ на подъем по первому требованию артиллеристов или штаба. Ну а коли не позволит погода — придавит облачность, — поднимать аэростат до облаков, но задания выполнять безоговорочно.
Запомнилось мне то раннее утро 12 января сорок третьего. Мороз двадцать три градуса. Передний край в белесой дымке. Мы все — само ожидание. И вот в 9 часов 30 минут началась артподготовка. Почти две тысячи орудий и минометов два с половиной часа крушили оборону фашистов на участке от Шлиссельбурга до Усть-Тосно. В непрерывном [54] гуле мелко-мелко дрожала земля под ногами. От снежной белизны на левом берегу не осталось и клочка. Но вот ставший привычным орудийный гул перешел в такой грохот, что кажется, трескается сам воздух. Это саперы начали подрывать подвесные заряды на минных полях. Однако и это еще не все. Под занавес нас ожидал сюрприз. В 11 часов 50 минут как бы заключительным аккордом ударили наши легендарные «катюши». Один дивизион реактивных минометов скрытно подобрался ночью почти что к самому КП нашего дивизиона, и, когда он неожиданно дал залп, земля не то чтобы задрожала, а, кажется, просто побежала из-под ног! Оглушенные, мы не сразу обрели вновь ее твердь. Представляю, как приняли этот наш «сюрприз» немцы…
Одновременно с залпом «катюш» на невский лед от Невской Дубровки до Шлиссельбурга высыпали штурмовые подразделения фронта. Прорыв блокады начался.
