Гельмут Полле - Отец и сын
Это было время, когда началась расчистка лагерей, многих выпускали, но тяжёлых рецидивистов со сроками более 25 лет (раньше максимальное наказание за убийство — 25 лет и некоторые «умудрялись нахватать» до 150–200 лет срока) расстреливали.
Образована Магаданская область, вместо управлений «Дальстроя» образованы районы (наш — Ягоднинский), появилась милиция. Один штрих. С первой волной либерализации проезда на Колыму и обратно Ягодное наводнили женщины-цыганки с детьми, приехавшие искать своих мужей. Это было страшное и нелепое зрелище, когда полураздетые (не в пример нынешним цыганам) женщины и дети в лютые морозы просили милостыню на улице.
Очень неприятный осадок в памяти остался в связи с арестом Берия. Однажды вызывают меня с урока в учительскую, дают в руки бумажку с текстом, кроющим «иуду Берия». Заставили выучить, а потом выступить на общешкольном собрании. Какой-то бред про агента империализма. Стыдно до сих пор. Некоторые соклассники очень удивлялись, с чего это я «вылез» на трибуну.
Одно из тяжёлых воспоминаний того времени. В Ягодном появился майор из Белоруссии с двумя пацанами. Один (6-й класс) приехал без ноги (подорвался на мине), а второму (8-й класс) всадили в нашей школе финку прямо в плечо. Помню плач родителей у нас дома с просьбой к папе с мамой спасти сыну руку.
После окончания трёхгодичного контракта, родители решили выехать с Колымы, но немцы-то не могли искать место жительства по своему усмотрению. После длительной переписки получили приглашение в Талды-Курганскую область. Срочно начали распродажу своего имущества, я тоже стоял, продавал книги. Назад (5 сентября 1954 г.) мы «двинулись» с несколькими чемоданами (в отличие от полувагона вещей при прибытии на Колыму) и очень приличными, по тем временам, деньгами (* 80 тыс. руб.). Автобус до Магадана, затем каюта 2 класса комфортабельного теплохода «Александр Можайский». Чистота, порядок. В Охотском море встретили несколько китов и обилие сопровождавших теплоход дельфинов. Несколько омрачил путешествие 5–6 бальный шторм. Много лет родители смеялись над моей самоуверенностью: — Я! Заболеть морской болезнью?? — бррр… Когда сошли на берег в Находке казалось, что земля под ногами качается. Приятнейшее воспоминание: свежая варёная картошка и малосольные огурчики. Дальше отдельное купе до Новосибирска, пересадка на южное направление и 19 сентября родственники встречали нас в Уштобе, наняли ишака, погрузили чемоданы и вперёд… мимо арыков, обилия пыльной зелени к дому тёти Муси. 21 сентября 1954 г. пошёл в школу (путь Джелгала — Уштобе оказался длиной ровно в 3 года).
Талды-Курган, Текели (1954–1958)
Первые дни никак не мог различить близнецов тётю Мусю и тётю Марту. Одевались они демонстративно одинаково, ждал пока откроют рот, у тёти Муси сверкала золотая коронка. Тётя Марта только что переехала из северного Казахстана.
Тётя Марта
Тётя Марта, фельдшер, вышла замуж за Ганса Пеннера (сидел с папой в техникуме на одной парте, затем учились а одной группе Одесского мединститута). Тяжелейшая жизнь тёти Марты в какой-то мере компенсируется природной жизнерадостностью.
Начало войны, появляется Рудик. Затем Германия. Желание вернуться к мужу (если бы не это, возможно вместе с бабушкой остались бы в Германии). В СССР — Котлас, лесоповал. Выясняется, что муж, дядя Ваня, нашёл в трудармии другую жену (русскую)и не собирается забирать к себе тётю Марту с Рудиком. Житейская трагедия!
Получила разрешение (напоминаю, что до 1956 г. немцы не могли свободно определять своё место жительства в СССР даже формально, фактическая дискриминация сохраняется до сих пор)и вместе с тётей Лизой переехала в село Глубокое Кокчетавской области. В Глубоком тётя Марта родила дочку Эльзу (1951 г., отец — местный хирург), в 1954 г. переехала в Уштобе, а через несколько лет в Талды-Курган. Основная работа — фельдшер скорой помощи.
Рудик учился параллельно со мной, в школьные годы здорово отставал от меня в росте, зато к 20 годам значительно превзошёл в росте и в плечах. После смерти гражданской жены дяди Вани Рудика посадили в поезд и отправили в Новосибирск к отцу. Очень быстро его вернули в Талды-Курган, а Рудик очень стремился к отцу! В 1959 г. поступил в Томске в электромеханический техникум, проучился недолго, заболел и вернулся в Талды-Курган. Начал метаться. Некоторое время жил в Щучинске вместе с сестрой Эльзой. Периодически начали проявляться симптомы отклонения в психике. Специалисты уверили, что излечимо и не препятствует нормальной жизни. Окончил зубоврачебное отделение медтехникума. Очень хороший специалист. Даже бабушка доверяла ему свои зубы. Узнав о болезни Рудика вернулся в семью дядя Ваня. Рудик очень любил играть с моей старшей дочкой Эльвирой. Рекомендация психиатра — жениться! Но несколько неудачных попыток (сплетни окружающих!)своё дело сделали. Понимая своё состояние Рудик в 30-летнем возрасте пошёл на крайнюю меру: покончил жизнь самоубийством одним ударом самодельного ножа прямо в сердце во дворе дома рядом с любимой собакой.
Жизнь тёти Марты с двумя детьми была очень тяжёлой. В 1956 г. Эльзу взяла на воспитание тётя Агата, в Щучинске Эльза жила до окончания средней школы. В 1968 г. помогал ей (вместе с Фридой, дочкой тёти Лизы) поступать в Алтайский политехнический институт на специальность «химия и технология переработки зерна». Окончила, вышла замуж, пошли дети. Сейчас всей семьёй (муж — Миша Шумейко) живёт с матерью в Папенбурге и в октябре 1996 г. въехали в собственный дом.
Тётя Марта любила дядю Ваню всю жизнь (слышал от неё лично), несмотря на несколько десятилетий разлуки. Не нам судить поведение дяди Вани, истинная любовь всё прощает. Дядя Ваня, в отличие от папы, очень быстро адаптировался в Германии. Ушёл из жизни в феврале 1994 г. в возрасте 81 год. До сих пор тяжело переживает отсутствие дяди Вани папа: «Не с кем стало поговорить о серьёзных вещах, о политике…». 29.06.96 г. с мамой и папой посетил его очень хорошо ухоженную могилу. В моих контактах с дядей Ваней никогда не было отрицательных акцентов.
Недели через 3–4 родители устроились на работу в областную больницу и мы переехали в Талды-Курган. Расстояние 50 км преодолевалось несколько часов с остановкой в середине пути на обед в чайной; сейчас дорога составляет менее часа и следов «половинки» не осталось.
Областной город Талды-Курган почти не электрифицирован. Родители арендовали дом в самом центре, пользовались керогазом и керосиновыми лампами. Вспоминаю многочасовые очень специфичные очереди за керосином, в которой на несколько сот метров растягивалась лента из бидонов, стоящих вплотную друг к другу. Вклиниться без очереди практически невозможно. В мои обязанности входило и добыча хлеба. Очередь за хлебом занимали с 4-х утра, в 6.30 приезжала хлебовозка, всегда старался быть добровольцем при разгрузке и к 7.30 хлеб был дома, затем в школу.
