Владимир Кравченко - Через три океана
На борту "Герты" теперь находился германский принц, третий сын Императора Вильгельма, лейтенант.
Все суда и здания на берегу были расцвечены флагами. К правому трапу "Герты" приставали один за другим катера с нарядной публикой, дамами; доносились звуки оркестра.
На берегу также ликование. Немцы чествовали сына своего Императора. Нам пришлось видеть парад местной милиции: рослые негры в костюмах цвета хаки отчетливо исполняли различные построения под команду бравых германских лейтенантов.
Среди этого чуждого нам веселья в сердце невольно закралось тоскливое щемящее чувство - бездомные скитальцы, мы не могли не сознавать своей заброшенности, своего одиночества. С хмурыми лицами мы бродили по городу, заходили в магазины, но никто ничего не покупал. Для чего?
За городом среди роскошной природы наши сумрачные физиономии несколько прояснились. В особенности хорошо было на опушке тропического леса у берега, где о скалы разбивался прибой. Немецкая культура, плантации, образцовые шоссейные дороги вызвали в нас должное удивление и похвалу.
На обратном пути мы зашли в казармы немецких солдат (не туземцев), в их клуб, где за столиками играли в кости и пили пиво солдаты; пиво изготовляется тут же на местном заводе - попробовали его и мы великолепное. В саду различные приспособления для гимнастики, для игры в футбол. Вид у людей бодрый, веселый, но не распущенный. Вообще немцы молодцы.
Вечером я и доктор Аннин очутились в затруднительном положении: нужно было переночевать, да негде. Немногие гостиницы оказались битком набитыми приезжими. Наконец один хозяин сжалился и устроил нас на веранде во втором этаже гостиницы на лонгшэзах.
Ну и памятной же осталась нам эта ночка! Москиты буквально заели нас. Несмотря на страшную усталость после дневной прогулки и сон, моривший нас, за всю ночь никто не сомкнул глаз. Тщетно мы, пытаясь спастись от москитов, закрывали себе голову и руки кителями.
Все-таки мы оказались гораздо счастливее других соотечественников, вовсе не нашедших себе пристанища. По главной улице всю ночь напролет ходили группами взад и вперед наши бездомники - звучала русская речь; по временам проходили подгулявшие немцы, горланя свой "Wacht am Rhein {"Стража на Рейне" - популярная немецкая патриотическая песня периода франко-прусской войны (Ред.).}".
С рассветом, с ужасом взглянув на свои физиономии, распухшие от укусов и принявшие плачевно-комический вид, мы отправились обратно на миноносец.
На "Грозном" живут в условиях в тысячу раз худших, чем на "Изумруде", живут дружно и ни на что не жалуются. Глядя на них, я почувствовал себя на "Изумруде" просто баловнем судьбы. На миноносце, несмотря на тесноту, много разного зверья. Несколько обезьян проказничают вовсю.
Глава XXVI.
Индийский океан
29 января. Занимаемся усиленно проверкой различных расписаний. Ночью устроили стрельбу по щитам. На море штиль.
1 февраля. Оставили влево остров Майотту. Идем уже вдоль зеленеющих берегов Мадагаскара.
С утра вступили в переговоры по телеграфу с адмиралом Рожественским. Около 10 часов утра впереди по носу заметили дымки: скоро открылась наша эскадра, занятая маневрами. То-то была радость! Наш отряд тотчас же принял участие и не ударил в грязь лицом.
Глава XXVII.
Носи-Бе
По окончании маневров вошли в обширную бухту Носи-Бе, стали посреди нее на большой глубине, в чудно прозрачной воде ярко-синего цвета, в месте, указанном по диспозиции. Кроме нашего многочисленного флота здесь стоят еще французские канонерка и две миноноски. С "Суворова" привезли много почты. Наконец-то!
2 февраля. Обмен визитов. Мне пришлось побывать на "Светлане", броненосце "Орел", вспомогательных крейсерах "Терек", "Урал", "Анадырь", "Кубань" и на госпитальном судне "Орел"; здесь я увидал свое медицинское начальство, флагманского врача Я. Я. Мультановского.
Плавучий госпиталь оборудован превосходно. Яков Яковлевич сразу огорошил меня вестью, что, по всей вероятности, я буду переведен на "Аврору" старшим вместо М. М. Белова, списанного по болезни на родину. На "Изумруде" меня заменит младший врач "Авроры" А. М. Бравин, а с эскадрой Небогатова[27] прибудет и на "Аврору" младший врач. Не зная радоваться или печалиться этому предложению, я смолчал.
Вернувшись домой, застал приглашение к обеду в кают-компанию крейсера "Жемчуг". Кают-компании "Изумруда" и "Жемчуга" сдружились еще на Невском заводе во время постройки и теперь встретились братски.
Эскадре Рожественского у мыса Доброй Надежды пришлось вынести жесточайший шторм. За два месяца стоянки у берегов Мадагаскара, давно уже не получая писем и газет, все страшно извелись; об участи нашего "Догоняюще-отстающего" отряда не было ничего известно с самой Суды. Эскадра сидит без гроша денег (банков здесь нет, разменять кредитивы негде) и без сапог - запасных в порту Императора Александра III не дали, а старые давно износились. Не так-то легко и прокормить 18 000 человек. Запасы замороженного мяса на специальном пароходе "Эсперанс", вследствие порчи рефрижератора, протухли. Туши, выброшенные в большом количестве в открытое море, принесены обратно течением и плавают по всему рейду, застревают у берега, заражая воздух зловонием.
Настроение на эскадре не из важных. Все злы. Пишутся громовые приказы. Рожественский постарел на 20 лет, а теперь, говорят, серьезно болен, адмирал Фелькерзам тоже. О выходе "самотопов" Небогатова уже известно. Радости мало.
На "Анадыре" вследствие плохой изолировки большой паровой трубы, проходящей через угольные трюмы, произошло самовозгорание около 1000 тонн угля. Посылаются люди со всех судов для разгребания угля и перегрузки его по остывании при помощи барказов на другие корабли. Этой работой заняты уже несколько дней.
5 февраля. На "Изумруде" два тяжело больных офицера. Один из них списывается вовсе с эскадры, другой, старший инженер-механик, начавший кашлять кровью, не хочет и слышать об этом. "Все равно", - говорит, - "и так скоро помирать". Милейший Александр Данилович Семенюк в бою блестяще выполнил свой долг; несколько месяцев спустя, надорванный трудностями и лишениями похода, он умер от скоротечной чахотки. Не так-то легко далось это плавание. Громадное большинство офицеров эскадры до сих пор еще платится своим здоровьем за понесенные труды; то один, то другой выбывает из строя.
Мне на "Аврору" предложено вторично. Я сильно колеблюсь, стараясь предугадать свою судьбу.
Где лучше погибать? На "Изумруде" или на "Авроре"? Почем знать! Отказываюсь. Жаль покинуть судно, в постройке которого я принимал деятельное участие, товарищей и команду, с которыми успел сродниться за полгода плавания.
