Александра Пражская - Любовник made in Europe
Семейная чаша дала трещину, когда у Томаша начались проблемы с деньгами. Бизнесмен средней руки внезапно остался почти без средств к существованию.
— Проблемы с финансами у всех бывают, — весело заключила Яна, — это первая трудность нашей молодой семьи.
Проблемы с финансами затянулись, и конца и края им видно не было. Мужественная Янка кормила всю свою большую семью и ни капельки не расстраивалась. Разве что количество эпатажных костюмов поуменьшилось, а в целом при взгляде на нее трудно было догадаться о наличии каких-либо проблем.
Беда, как водится, не приходит одна. Вслед за проблемами с деньгами появилась проблема в виде бывшей жены, которая, кстати сказать, оказалась украинкой. Бывшая жена Света проживала в Лондоне, что, собственно, не мешало ей наведываться в Прагу, как минимум, раз в месяц. Аргументируя свои появления желанием видеть детей, Светлана прикладывала максимум усилий, чтобы помочь развалиться новообразованной семье. Когда она приезжала, у Томаша открывалась язва желудка, а каждый ее отъезд он запивал бутылкой водки (как по-русски!).
— Конечно, тяжело отпускать отношения, которые длились десять лет, — не унывала Яна. — Ничего, справимся!
Справляться было трудно. Томаш лежал на диване, пил и смаковал свои беды. Янка работала как проклятая и таяла на глазах.
Наш очередной поход за тортиками был ознаменован курением пачки сигарет и неожиданными слезами подруги.
— Ничего не понимаю, — сказала она, немного успокоившись, — вчера мы весь вечер шили с Полиной (младшей дочерью Томаша) платья для Барби, а он через каждые две минуты слал сообщения Свете! Оказывается, он скучает без нее! Скучает в то время, как я ухаживаю за ним, за его детьми, кормлю и пою всю семью! Мы даже больше не спим в одной постели! Обидевшись на меня за ревность, Томаш перебрался на диван. Я уже молчу про секс. Жизнь превратилась в сожительство.
— А говорить ты с ним не пробовала? — спросила я, не зная, что сказать.
— Пробовала. Он отвечает, что я веду себя как ревнивая русская баба, устраиваю сцены на пустом месте и порчу нам жизнь. Я просто не понимаю! Если человек так себя ведет, злится и впадает в депрессии из-за бывшей жены, значит, он к ней все еще что-то чувствует! Ведь негативные эмоции — это тоже эмоции. Ему должно быть все равно, что осталось в прошлом. Пусть лучше волнуется, что будет дальше с нами.
— Ян, может, вам расстаться? — посоветовала я.
— Саш, если я каждый раз буду расставаться, как только возникают трудности, я всегда буду одна. Надо бороться! И я буду бороться!
И она боролась. Только не с Томашем, а скорее со Светой. Наведываясь раз в месяц, Света заваливала дочерей бесполезными яркими подарками. Яна старалась детей воспитывать и излишне не баловать. Томаш, очевидно, тоже требовал воспитания. Поднять его с дивана оказалось непосильной задачей даже для стожильной Яны. Мне все это напоминало битву с ветряной мельницей. Нельзя помочь человеку, который сам себе не хочет помочь. А Янкины труды на благо семьи все равно никем замечены и оценены не были…
Спустя пару недель мы возобновили наш разговор.
— Сань, я не могу больше! — неожиданно прошептала Янка. — Не мо-гу!
— Гони его к чертовой матери! Здоровый мужик сел тебе на шею и еще обижается. Не охренел ли?! — Да уж, мне только советовать.
— Знаешь, выгнать тоже, оказывается, тяжело. Я все никак не могу расстаться с мечтой об идеальном мужчине.
— А ты с мечтой и не расставайся. Мечта сама по себе. С Томашем она ничего общего не имеет.
Мой вердикт был суров. Явно не это хотела услышать подруга. На время мы перестали обсуждать ее личную жизнь. Мне в пору было заняться своей.
В тот момент я познакомилась с чехом Виктором. Вернее, нас познакомили. Устав от неудачных свиданий «вслепую», с Виктором видеться не хотела. Но он неожиданно проявил настойчивость, хотя меня тоже видел только на чужих фотографиях. В итоге я согласилась.
Договорились встретиться на Карловой площади. Виктор проявил чудеса предупредительности и даже прислал мне точный адрес, где нужно стоять. На свидание приехал за пятнадцать минут.
Я шла на встречу с какими угодно мыслями. Лейтмотив — ну, посижу чуть-чуть и скажу, что домой пора. Перед знакомыми, конечно, в очередной раз будет неудобно, но что мне делать? Мне никто не нравится, хоть убей! А в том, что Виктор мне не понравится, я была уверена на сто процентов. И уж конечно, не думала о том, что влюблюсь так сильно и ужасно буду страдать.
Я узнала его по улыбке. Издалека. Светился, как хорошо начищенный самовар. Уверенный в себе, красивый мужчина. Я как-то сразу обалдела и напрочь позабыла весь чешский. Тут же начала делать ужасные ошибки и комично спутала слова «перебила» и «возбудила» (в чешском языке они звучат похоже).
— Прости, что я тебя возбудила, — извинилась я перед Виктором.
— Еще нет! — усмехнулся он.
Сообразив, что ляпнула не то, ужасно смутилась. Впрочем, это был, пожалуй, единственный раз во время первого свидания, когда я смущалась. Мы говорили много и долго. И чем больше мы разговаривали, тем больше мне хотелось ему сказать. Как будто я ждала встречи с ним долгие годы. Словно все, что я делала до этого дня, было лишь для того, чтобы сидеть вот так с Виктором и рассказывать о грустных и забавных моментах моей жизни.
Он вдруг обнял меня и начал целовать. Я растерялась. Во-первых, как бы там ни было, но все-таки это первое свидание, на котором поцелуи считаю лишними. Кроме того, наученная горьким опытом, стараюсь в построении серьезных отношений не спешить. С Виктором же мне хотелось, чтобы все было максимально серьезно.
Я попросила его не торопиться: «Я никуда не опаздываю. Давай двигаться постепенно, шаг за шагом». Впрочем, Виктор и сам, волнуясь, что напугал меня своим напором, прислал кучу извинительных эсэмэсок.
Мы начали встречаться. С каждым свиданием Виктор мне нравился все больше и больше. Мне хотелось сказать «ты мой». Но я не спешила. Кстати, я до последнего избегала и интима. Не знаю, покажется ли это кому-то странным, но если человек мне нравится слишком сильно, то чем позже будет секс, тем для меня лучше. Я хотела его до безумия, на уровне животных инстинктов. Мне хотелось оставить хоть частичку себя, чтобы не сделаться совсем беззащитной перед нахлынувшим на меня чувством.
Мне нравилось в Викторе все, кроме жены-вьетнамки, с которой он жил отдельно, но официально еще состоял в браке, и пятилетнего ребенка. Я не знаю, что делать с бывшими женами, ненавижу это словосочетание и еще меньше представляю, что делать с чужими детьми.
Однажды Виктор позвонил мне в двенадцать ночи. По голосу я поняла, что что-то произошло.
