Д. Дандуров - Шота Руставели
Естественно, возникает и другой вопрос, – как может переложенное на стихи иранское сказание опозорить Руставели и, главное, чем? Может быть, автор оправдывается за плохие стихи, неудачу в выполнении? Но качество поэмы, очевидно, не вызывало сомнений даже у тех современников поэта, которые могли относиться к нему недружелюбно. По форме поэма Руставели – образец совершенства, и не с этой стороны, очевидно, посыпались на поэта удары.
Не подлежит никакому сомнению, что современники увидели в «Вепхис ткаосани» нечто большее, чем простое иранское сказание. Автору не пришлось бы убеждать своих современников в иноземном происхождении сюжета поэмы, если бы среди них не сложилось твердое убеждение, что под видом вымышленных арабских и индийских героев он изображает лица и события, слишком близко знакомые им. Слова Шоты о том, что поэма его не опозорила, имеют для нас огромное значение, потому что история не сохранила никаких точных известий ни о самой поэме, ни о гениальном ее авторе. Мы знаем только, что «Вепхис ткаосани» сжигали на кострах, а сам Руставели вынужден был покинуть свою родину и окончить жизнь в изгнании. Ясно, что вокруг поэмы разгорелась упорная и острая борьба, во время которой какая-то партия стремилась подорвать доверие к автору и его произведению, и поэт вынужден был бросить вызов, заявив, что он гордится своим творением и не считает себя опозоренным.
И во Вступлении и в Заключении много недоговоренного; в них больше отзвуков той борьбы, которую пришлось выдержать Руставели, чем свободного высказывания о своем произведении. Необходимо с особенным вниманием подойти к сюжету самой поэмы и постараться уяснить себе, какие события могли найти в ней свое отражение, кто является ее главными героями и почему она могла вызвать такие нападки современников.
Однако здесь встают немалые трудности. История не сохранила подробных сведений об эпохе царицы Тамары, и при ее изучении приходится исходить лишь из немногочисленных, отмеченных летописями фактов. Тем большее значение приобретает свидетельство об этой эпохе такого первоклассного памятника, как поэма Руставели.
Сюжет «Вепхис ткаосани» настолько самобытен, что ни в какой другой стране, кроме Грузии, он возникнуть не мог. Действительно, насколько известно, ни одна страна не может отметить случая в своей истории, чтобы при жизни царствовавшего монарха была провозглашена царицей его дочь, едва достигшая двадцати трех лет. Это событие имело место только в Грузии в 1179 году, при жизни Руставели, когда Георгий III провозгласил царицей свою единственную дочь, знаменитую Тамару. Руставели незачем было заимствовать сюжет для своей поэмы из иранского сказания, которого, кстати, и не существовало. Этот сюжет ему давала действительная жизнь Грузии. Он описывает не один только факт провозглашения, он дает в поэме описание событий как предшествовавших ему, так и последовавших за ним. «Вепхис ткаосани» – огромная эпопея, где описываются события, в которых действующими лицами являются царская семья и ее ближайшее окружение. Рисуя действительные события, происходившие в его время и к которым автор стоял близко, он не мог, повидимому, описывать их, называя подлинные имена действующих лиц, отражая события так, как они протекали в действительности.
Дело не только в том, что высокое положение его героев ставило автора в необходимость быть осторожным в изложении, но и в том, что простое хроникальное изложение событий не могло входить в задачу такого гениального художника, каким был Руставели. Происходившие события получили в его глазах особое преломление. Будучи их участником, поэт, как увидим, хотел своим произведением достичь определенных политических целей. Поэтому он вовсе не беспристрастен. Одних героев он любит и восхваляет, других ненавидит и уничтожает. Он создает для своей поэмы сложный, оригинально построенный сюжет, выдумывает сказочную обстановку, в которой невольно видишь его родную Грузию. Шота слишком хорошо знал и слишком сильно любил свою родину, чтобы оторваться от нее даже в вымысле.
Выдумка об иранском происхождении сюжета «Вепхис ткаосани» имела одно существенное последствие, сыгравшее большую отрицательную роль в понимании лица самого автора. Нет ни одного крупного литературного произведения, где в той или иной форме не сказались бы автобиографические черты. В «Вепхис ткаосани» рассыпано немало крупинок авторских отступлений и отдельных замечаний, которые выявляют облик самого Руставели, и характеристик, которые давно уже вошли, как поговорки, в разговорную грузинскую речь.
Но дело не в них. Нам не надо собирать отдельные крупинки, когда одним из главных действующих лиц поэмы является сам автор. Иранская выдумка только помогла ему скрыть весьма искусно самого себя и свою роль в описываемой эпопее.
Руставели дает вымышленную обстановку и вымышленных героев своей поэмы; но сам он хорошо знает, – а может быть, и хочет дать понять читателю, – что его вымысел недалеко уходит от действительности. Эта двойственность между замыслом и исполнением с особенной силой сказалась в построении сюжетной линии поэмы. Здесь уже нельзя ограничиваться одними вымышленными именами героев и обстановки. Достаточно было автору ввести описание такого события, как провозглашение царем Ростеваном при жизни своей преемницей дочери Тинатин, как для всех современников Руставели стало совершенно ясно, что речь идет о том, как Георгий III короновал на царство при своей жизни дочь Тамару.
Поэтому в построении сюжета автор преследует несколько задач. Прежде всего, как гениальный мастер, он ищет такой сюжет, чтобы вокруг него можно было не только развернуть события, но и поставить героев в такие положения, при которых с особенной яркостью могли бы проявиться те черты их характера, которые хочет оттенить автор. Какие высокие требования пред'являет Шота к своему произведению, – указал он сам во вступительных строфах поэмы. Он говорит, что только тот – истинный поэт, кто не разменивается на мелочи и создает большие произведения, не щадя сил и не оставаясь беспристрастным к своим героям: одних он должен осуждать, других хвалить.
Но, давая характеристики своих героев, занимающих слишком высокое положение, чтобы в них не узнали известных современникам лиц и тех событий, героями которых они являются, основной упор маскировки автор переносит на сюжет. Он строит его с таким редким искусством, что во всей мировой литературе трудно найти произведение, которое в сказочной форме излагало бы действительные исторические события с такой яркостью, как это сделано в «Вепхис ткаосани».
