Сборник Сборник - Рассказы о Сталине
Ждать пришлось недолго. Скоро, около шести часов вечера, дверь отворилась-и мы увидели Сталина. За ним шли ныне покойный Серго и товарищ Молотов.
Мы с увлечением начали аплодировать. Товарищ Сталин, приветливо улыбаясь, поздоровался с нами.
Началось заседание. За председательским местом случайно оказался товарищ Орджоникидзе. Он повернулся к В. М. Молотову и сказал:
— Я занял ваше место.
Товарищ Молотов ответил:
— Это ваши металлурги, и вы должны председательствовать.
Но Серго все-таки уговорил Вячеслава Михайловича занять председательское место.
Нельзя сказать, чтобы собравшиеся металлурги были людьми робкого десятка, но, когда товарищ Молотов предложил нам высказаться о работе и нуждах металлургии, никто сразу не решился взять слово. Какая-то связанность была, неловкость. Молотов предложил высказаться товарищу Бардину. Но и после его выступления желающих высказаться не оказалось. Поднялся товарищ Сталин и говорит:
— Тогда придется мне сказать.
Он говорил не больше получаса. Сталин говорил о том, что мы получили в наследство от капитализма и это мы имеем сейчас. И вот что мне хочется подчеркнуть: Сталин не предлагал нам высказаться, не говорил, чтобы мы были, мол, смелее и не стеснялись говорить, — всего этого Сталин не сказал, а между тем после его речи все стали просить слова. Он так умеет словами, обычными человеческими словами, объединить людей, показать яснее ясного направление и, главное, сразу упростить отношения.
Все захотели говорить, и я хотел говорить. И, когда в 10 часов товарищ Сталин предложил устроить перерыв, никто не согласился. Мы обсуждали свои металлургические дела до часу ночи. Сидели бы и дольше, но товарищ Сталин, видя наше настроение, сказал:
— Вы согласны с нами до утра сидеть, но уже поздно, а мы еще не обедали.
Пришлось кончить разговоры, хотя очень не хотелось от товарища Сталина уходить.
Когда мы уже начали расходиться, меня подозвал товарищ Серго и познакомил с товарищем Сталиным. Серго сказал:
— Вот, товарищ Сталин, это товарищ Коробов, он работает на заводе имени Кирова, у него три сына металлурга.
В это время проходил как раз мой сын Павел. Серго подозвал и его и тоже представил. Так мы познакомились с товарищем Сталиным лично.
Через три года — 29 октября 1937 года — я снова увидел товарища Сталина.
Как и в первый раз, это произошло в Кремле, в Грановитой палате. На этот раз вместе с нами, металлургами, на приеме были и угольщики. После Л. М. Кагановича выступал товарищ Сталин. Он говорил об угольщиках, о металлургах, о миллионах людей, которые хорошо работают. В словах Сталина я чувствовал гордость за нас, за всю великую армию труда.
Товарищ Сталин говорил о людях нашей страны, благодаря которым мы имеем такие большие успехи во всех областях строительства. Он говорил, что в нашей стране есть миллионы выдающихся людей.
После выступления товарища Сталина подзывает меня Лазарь Моисеевич Каганович и представляет Сталину. Но Сталин говорит:
— Я товарища Коробова уже знаю.
Оказалось, что он хорошо меня помнит. Он поздоровался со мной, пожал мне руку и спросил о моем здоровье. Потом спросил, сколько мне лет. Я сказал, что пятьдесят седьмой год.
— Я старше вас, — сказал товарищ Сталин: — мне пятьдесят восемь.
Я был на приеме со своими двумя сыновьями. И вот товарищ Сталин поднял за нас тост, за меня и за моих детей, как он выразился: «за династию Коробовых».
Товарищ Сталин провозгласил тост также за Стаханова, Дюканова, Рябошапку и других. С любовью и радостью говорил о нас и наших успехах товарищ Сталин.
Незаметно пролетело время. Поздно ночью мы оставили гостеприимный Кремль и разъехались по домам.
В январе 1939 года мне снова посчастливилось видеть товарища Сталина и беседовать с ним.
Я приехал в Москву на первую сессию Верховного Совета СССР: я был в делегации, посланной приветствовать сессию от трудящихся Донбасса. Вместе со мной приехал и Рябошапка.
Мы держали знамена, когда председатель нашей делегации говорил приветственную речь.
В президиуме съезда сидел товарищ Сталин. Мне очень хотелось подойти к нему, пожать ему руку и передать спасибо от всех трудящихся за Сталинскую Конституцию, рассказать ему, как крепко мы все его любим. Но я думал, что сейчас товарищу Сталину не до меня. Но тут будто мои мысли кто-то прочитал: когда мы уходили с трибуны, освобождая ее для другой делегации, ко мне подошли и пригласили к столу президиума, к Сталину. Он поздоровался со мной, как со старым знакомым, стал расспрашивать о моем житье-бытье. От неожиданности встречи я не смог собраться с мыслями и не мог ответить ему толком и лишь поблагодарил за Конституцию и передал привет от наших рабочих.
Три встречи с товарищем Сталиным — это самые яркие страницы моей жизни. Я уже не молод, но у меня еще достаточно сил бороться за светлое коммунистическое будущее, как учит нас Сталин.
И. Коробов
М. Дюканов. Два дня моей жизни
Далеко отстоят друг от друга эти два дня моей жизни. Я бы сказал — не годы, а пропасть лет лежит между ними. Фронт под Царицыным. После боя у Котлубани я попадаю вместе с группой бойцов в деникинский плен. Выстроили нас белые в две шеренги. Повернули лицом друг к другу и предложили назвать коммунистов. Молчание. Ни одного предателя не оказалось среди нас.
Тогда белогвардейцы пошли на хитрость. Они велели металлистам, слесарям, токарям, машинистам назвать себя. Им — де нужны рабочие. Квалифицированных рабочих они обещают немедленно выпустить на свободу.
Несколько человек попались на удочку белым. Среди них был и друг мой — токарь первой руки Ермолаев.
Все вышедшие из рядов квалифицированные рабочие были беспощадно расстреляны в ту же ночь. Таким образом белобандиты хотели уничтожить пролетарский костяк нашего отряда.
Мы, оставшиеся в живых, были прогнаны этапом триста верст, чтобы затем попасть в крепостные к казакам-богатеям. Я убежал от своего хозяина-кулака.
Снова у своих. Красная армия. Фронт. Демобилизация. Работа в шахте. Партийная работа.
…И вот другой день. Москва. Кремль. Речь Сталина на. Всесоюзном совещании стахановцев.
Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в этот день. Ощущение победы, завоеванной мною, моими товарищами, всем рабочим классом, чувствовал я особенно сильно.
Сталин говорил, и каждое его слово, как знамя, подымалось над нами.
Он говорил о том, что стахановское движение-это новый, высший этап социалистического соревнования. Гордость переполняла меня. Ведь это наша шахта «Центральная-Ирмино» — родина стахановского движения.
