Ги Бретон - Распутный век
Девочки-подростки находились а разных местах. Для их размещения король купил в квартале Парка-с-Оленями другие дома, оставшиеся незанятыми. Известно лишь, что ему принадлежали дома на месте нынешних дома № 78 по улице д'Анжу и № 14 по улице Святого Луи и третий по авеню Сен-Клу. Другие установить не удалось.
Один из этих маленьких домиков, названный Эрмитажем, принадлежал м-м де Помпадур, ставшей, как уже было сказано, наперсницей короля, чтобы сохранить свое положение и политическое влияние. Видимо, там произошли роды, о которых сообщает нам в «Мемyapax» м-м дю Оссэ. Послушаем ее — доверенное лицо м-м де Помпадур:
«Мадам (речь идет о маркизе) однажды позвала меня в свой кабинет.
— Надо, — сказала она мне, — чтобы вы провели несколько дней в доме на авеню Сен-Клу, вас туда проводят. Там вы увидите юную особу на сносях».
М-м дю Оссэ пообещала позаботиться о забеременевшей от короля девушке. М-м де Помпадур нежно добавила:
— Мне нужно лишь сердце короля, и все эти девочки не отнимут у меня его. Я не была бы так спокойна, если бы какая-либо придворная дама или городская красавица вздумала завоевать его.
—Я спросила мадам о том, знала ли эта юная особа, что отцом ребенка был король.
— Не думаю, — ответила она мне, — но он, кажется, слишком к ней привязался, и я боюсь, что ей об этом доложат. Обычно ей или другим говорили, что ее возлюбленный — польский мсье — родственник королевы, у которого есть апартаменты в замке. Это было выдумано из-за голубой ленты, которую король не всегда успевал снять».
Вот вам и знаменитый «гарем» Парка-с-Оленями — несколько домиков, разбросанных в Версальском квартале: в каждом из них обитала одна или две юные красотки.
* * *Существует еще одно заблуждение, в котором повинны некоторые историки. Оно заключается во взгляде на Парк-с-Оленями как на одну из основных причин развала финансов. Лакретель, например, веря на слово революционно настроенным памфлетистам, писал: «Расходы на содержание Парка-с-Оленями оплачивались наличными. Сложно их уточнить, но можно без преувеличения сказать, что они составили несколько миллионов. В некоторых источниках речь идет о миллиарде».
В действительности — сейчас это подтверждено — траты на содержание маленьких домиков составили за шестнадцать лет лишь несколько сот тысяч ливров. Это пустяк по сравнению с тридцатью шестью миллионами (составляет четыре миллиарда старых франков), в которые м-м де Помпадур обошлась Франции за девятнадцать лет…
Поистине целая россыпь молоденьких девушек обходится намного дешевле одной высокопоставленной дамы…
М-М ДЕ ПОМПАДУР НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА РАЗРЫВ АЛЬЯНСОВ
Тщеславие толкало ее на то, чтобы разрушать ради достижения своей цели…
Жюль БеллоВ 1755 году фаворитка, вот уже три года как не исполнявшая «обязанности своего положения», почувствовала внезапную тревогу. Каково же оно, «ее положение» — место возле короля? Оно слишком двусмысленно, противоестественно, чтобы длиться бесконечно. Деятельность наперсницы была недостаточна для того, чтобы удержаться при дворе, к тому же король мог однажды влюбиться в какую-нибудь девушку из Парка-с-Оленями и сделать ее официальной любовницей. М-м де Помпадур показалось, что она нашла выход: зная, как Людовик XV ненавидит работать, она решила стать незаменимой, освободив его от забот власти. Хитрая и тщеславная, маркиза надеялась таким образом укрепить свою власть, увеличить свое влияние за пределами королевства и, быть может, править единолично… До сих пор она была премьер-министром — теперь решила стать королем…
Поскольку маркиза к этому вовсе не была готова, она приобщила к своим замыслам нескольких друзей — государственного секретаря Руйе, аббата де Бери — бывшего посла Франции в Венеции — и со свойственной красивым женщинам обезоруживающей наивностью попросила их ввести ее в курс дела. Польщенные возможностью угодить фаворитке, государственные мужи открыли перед ней досье, объяснили суть соглашений с зарубежными странами, показали счета казны, сообщили о военных планах, прокомментировали дипломатические депеши…
В течение нескольких недель м-м де Помпадур, прилежная и сообразительная ученица, вела записи, запоминала имена, просматривала доклады… А когда посчитала себя достаточно подготовленной, созвала в своем маленьком кабинете, отделанном красным лаком, генералов, светиков, представителей финансовых кругов, городских магистров — и удивила их своими познаниями. После каждой такой беседы она посылала Людовику XV, который терпеть не мог разговоров о политике, длинное письмо, полное оригинальных замечаний. Еe уверенный тон впечатлял робкого правителя. «Если бы не письма маркизы королю, — писал аббат де Берри в „Мемуарах“, — я бы никогда не поверил, что она может так энергично и красноречиво высказывать правду. Я полюбил ее и стал еще больше уважать за это. Я заклинал ее не отступать и продолжать говорить правду с такой же и бесстрашием».
М-м Помпадур не заставила долго ждать, вскоре она доказала свою власть.
* * *Вот уже шесть лет, как иезуиты и янсенисты враждовали из-за папской грамоты, дело приобретало опасный оборот. Правительство, возглавляемое иезуитами, провозгласило грамоту как государственный закон. Но парламент, находящийся под влиянием янсенистов, отвергал его. В начале 1752 года архиепископ Парижа Кристоф де Бомон запретил своим священникам причащать тех, кто не имеет доверительной справки, подтверждающее полное подчинение грамоте. Одному надворному советнику было отказано в последнем причастии, и его не смогли похоронить на кладбище. Реакция парламента не замедлила — он приказал палате сжечь распоряжения епископов. Доходы архиепископа были арестованы. Парламент распорядился: именем закона священникам причащать больных. Кристоф де Бомон отправился к королю, чтобы выразить протест против вмешательства ассамблеи в дела церкви, Людовик XV, проявив неожиданную для него энергию, выслал парламент в Понтуаз, а затем в Суассон…
В то время, когда м-м де Помпадур начинала свою политическую карьеру, члены ассамблеи только что вернулись, Естественно, их злоба против духовенства удесятерилась, и они лишь искали удобный случай для отмщения. Фаворитка им поможет!
Атеистка, подруга Вольтера, энциклопедистов и «философов», она не собиралась вмешиваться в эту ссору и, разумеется, никогда не вмешалась бы, если бы не случай исключительно личного свойства. Купив дворец д'Эвре (нынешний Елисейский дворец), она в июне 1755 года попросила у архиепископа Парижа разрешения отслужить в нем службу. Кристоф де Бомон, выступавший против скандального присутствия фаворитки при дворе, воспротивился этому. Возмущенная м-м де Помпадур сразу же решила принять сторону парламента и янсенистов…
