Сергей Нечаев - Русская Италия
После смерти Павла Павловича «Вилла Пратолино» была унаследована его женой Еленой Петровной (урожденной княжной Трубецкой). Распорядителем хозяйства стал старший сын Елим Павлович Демидов, родившийся в 1868 году. В декабре 1891 года ему было разрешено пользоваться пожалованным отцу титулом князя Сан-Донато, но лишь в пределах Итальянского королевства.
Последняя итальянская Демидова — Мария Павловна (в замужестве Абамелек-Лазарева) — скончалась в 1955 году бездетной. Она была щедрой благотворительницей, так как сохранила капиталы своей семьи. Ее переписка сохранилась и находится в городском архиве Флоренции. В этой переписке есть целые списки обездоленных русских в разных городах Италии, которым она давала деньги. Все свое имущество она оставила племяннику — князю Павлу Карагеоргиевичу Югославскому. Тот в 1969 году продал «Виллу Пратолино» со всем ее убранством и демидовскими фамильными реликвиями на аукционе «Сотбис», и после разных перипетий оно нашло своего нынешнего хозяина — Флорентийскую провинцию, то есть районную администрацию.
«Виллу Пратолино» и парк площадью 155 гектаров новые хозяева решили превратить в общественный парк-музей «Вилла Демидофф». Он и появился на высоких холмах Болонской дороги, в десяти километрах от Флоренции. На огромной территории парка находится множество памятников разных эпох. П. П. Демидов сохранил и даже отреставрировал старые постройки еще времен Медичи. Одновременно в центре парка он установил памятник своему деду Н. Н. Демидову. Это — копия работы Лоренцо Бартолини, а оригинал находится во Флоренции, рядом с палаццо Серристори.
Несколько лет назад итальянскую общественность взволновало громко объявленное намерение российского правительства вернуть свою зарубежную собственность. В кем-то составленных совершенно абсурдных списках значилась и «Вилла Демидофф». После этого осторожные итальянцы, дабы не тревожить аппетиты России, постановили «Виллу Демидофф» переименовать в «Виллу Медичи». Впрочем, все во Флоренции продолжают называть ее по-старому.
Глава третья
Итальянский триумф и петербургская трагедия Карла Брюллова
Ни одного города на свете не любил Брюллов так, как Рим, ни в одном не чувствовал он себя столько дома, сколько в нем.
В. В. СтасовНачнем с факта — великий русский художник Карл Павлович Брюллов умер в 1852 году в Италии, в курортном местечке Манциано, а потом тело художника было перевезено в Рим и погребено на кладбище «Тестаччо».
Карл Брюллов родился в 1799 году в Санкт-Петербурге в семье академика, известного резчика по дереву и гравера, предками которого были французы-гугеноты по фамилии Брюлло.
С 1809 по 1821 год Карл занимался живописью в Академии художеств, был учеником Андрея Ивановича Иванова, отца автора знаменитого «Явления Христа народу». Будучи блестящим студентом, он получил золотую медаль по классу исторической живописи.
В 1822 году Карл был откомандирован в Италию на средства Общества поощрения художников. Надо сказать, что в это время живописцы из России нередко отправлялись в Италию, чтобы оттачивать там свое мастерство. В Российской Академии художеств это называлось «для дальнейшего совершенствования в искусстве». Многие из очарованных Италией русских художников оставались в тех краях на долгие годы. Так, например, плодотворно работали в Италии Федор Матвеев, Сильвестр Щедрин, Федор Бруни, Петр Басин, Александр Иванов, Николай Ге и многие другие.
В 1822 году Общество поощрения художников, обратившее внимание на талант молодого художника, предложило Карлу поехать в Италию на четыре года с ежегодной стипендией в пять тысяч рублей. Он согласился при условии, что вместе с ним на средства Общества в Италию будет направлен и его брат Александр (будущий архитектор, автор проекта Пулковской обсерватории и Михайловского театра в Петербурге). Получив на то разрешение, братья выехали в дальний путь в августе 1822 года. Перед отъездом император Александр I в знак монаршей милости (а формально потому, что Общество поощрения художников по Уставу могло покровительствовать только отечественным талантам) разрешил им русифицировать свои фамилию, добавив в конце букву «в». Так Карл и Александр Брюлло стали Брюлловыми.
Автопортрет. Художник К. БрюлловВ итоге путешествие растянулось на двенадцать лет. Братья посетили Ригу, Берлин, Дрезден, Мюнхен, Венецию, Падую, Верону и Болонью (в каждом городе они делали остановки, знакомились с местными достопримечательностями и экспозициями картинных галерей, о чем Общество поощрения художников обязывало своих стипендиатов писать подробные отчеты), а потом, в начале мая 1823 года, обосновались в Риме, где в то время находилась целая колония русских художников, изучавших классическое искусство Италии. Со многими русскими «римлянами» Карл Брюллов встретился, как со своими добрыми знакомыми, ибо знал их по совместной учебе в Петербургской Академии художеств; другие быстро стали его друзьями, покорившись обаянию общительного новичка и сразу распознав в нем редкое живописное дарование и вполне зрелое, несмотря на молодость, мастерство.
* * *В Риме братья Брюлловы поселились в доме, где жили многие художники, в районе нынешней улицы Систина, неподалеку от дворца Квиринале. Карл Брюллов быстро сумел стать душой общества не только среди русских «артистов» (так тогда называли художников и скульпторов), но и среди более широкого круга русской дворянской и разночинской интеллигенции, оказавшейся по тем или иным причинам на берегах Тибра.
В основном русские художники жили в «артистических» кварталах Рима вокруг площади Испании, и в обед все сходились в недорогом трактире «Лепре» («Заяц»), чрезвычайно популярном у художников-иностранцев, а вечером встречались в «Кафе Греко», своеобразном интернациональном клубе людей искусства, обитавших в Риме.
О своем жилище Карл писал отцу:
«В моей мастерской находятся: Аполлон Бельведерский, Венера Медицейская, Меркурий Ватиканский, торс Бельведерский, нога Геркулеса (правая) и голова Аякса. Какое приятное и полезное общество!»
А Александр дополнял описание брата:
«Из нашего дома можно видеть древний Рим, где Колизей, хотя разрушенный, но прекрасный, заставляет забывать все окружающее, чтобы смотреть на него. Наш дом разделен от папского только одной стеной и маленьким переулком, посему мы можем видеть очень хорошо папский сад, где деревья, покрытые апельсинами, и трава гораздо зеленее, нежели летом, заставляют нас забывать, что уже январь месяц».
