Николай Зенькович - Высший генералитет в годы потрясений Мировая история
В годы первой мировой войны Михаил Тухачевский попал в немецкий плен. Согласно общеизвестной версии, он бежал из лагеря в Баварии. В малоизвестных источниках есть сведения о том, как это ему удалось.
Попыток бежать у поручика Тухачевского было пять. Удачная — пятая. Он прибегнул к хитрости: комендатура лагеря военнопленных разрешала прогулки вне лагеря при условии, что узники давали подписку, скрепленную честным словом. Этим пользовались англичане и французы и не убегали.
Но что такое честное слово? Перед карьерой, победой, свободой, жизнью? Знаменитый бунтарь-революционер Ткачев считал честное слово понятием, предназначенным специально для того, чтобы нарушать его перед дураками.
План был таков: Тухачевский бежит с прогулки куда глаза глядят, в леса, пробирается к швейцарской границе, а оттуда уж — в огненную Россию.
Для компании он уговорил бежать полковника Черновецкого. Назначили день — субботу. Тухачевский добыл штатский костюм, надел его под обмундирование, документов никаких, ничего, кроме небольшого запаса провизии в карманах.
В душный день, когда на небе не было ни облачка, конвойные вывели пленных на прогулку. Тухачевский волновался: какую дорогу выберет сопровождающий фельдфебель? Но все шло хорошо. С Черновецким переглянулись, стали держаться на расстоянии. Фельдфебель, покуривая трубку, полагаясь на честное слово, шел, не обращая внимания на офицеров.
У леса две фигуры бросились в кусты. Фельдфебель растерялся: оставить всех — побегут даже англичане. Сопровождающий ландштурмист кинулся в чащу за пленными, раздались разносимые эхом выстрелы. Выхватив револьвер, фельдфебель повернул пленных назад к крепости.
Через четверть часа из леса вылез и ландштурмист. Из ворот крепости уже неслась погоня, верховые по дорогам, пешие с собаками по лесам. Нашли шинель Тухачевского, в ней кусок хлеба. Дальше — сброшенная военная форма, в карманах ничего.
Наступила ночь, шел дождь. В комендатуре звонил по всем направлениям телефон. Однако погоня вернулась ни с чем.
Пленные долго не ложились, спорили о шансах побега и допустимости с точки зрения чести бежать, дав честное слово. Англичане считали это неслыханным позором. Русские во мнениях раскололись. Французы, не одобряя нарушения слова, одобряли отчаянность гвардейского скифа.
Через три дня в крепость привели изголодавшегося, избитого, мрачного полковника Черновецкого. Его спрашивали о Тухачевском, но он ничего не мог сказать — разбежались в разные стороны.
Пленные думали-гадали о судьбе Тухачевского: ушел или не ушел? А через три года, сидя уже по домам, узнали, что любитель Бетховена жив, но он уже не гвардии поручик, а красный маршал, ведущий русскую Красную Армию ошеломляющим рейдом на Европу, чтобы «перекроить ее карту».
До сих пор не утихают споры вокруг «дела Тухачевского». Действительно ли «заговор маршалов» 1937 года был сфальсифицирован Сталиным?
Попытаемся разобраться, что такое заговор. Это тайное соглашение нескольких лиц о совместных действиях против кого-либо для достижения каких-то определенных политических целей. Так вот, исходя из этой трактовки и с учетом обнаруженных в архивах новых сведений данным термином с некоторой натяжкой можно назвать непростые отношения, что сложились у части военачальников с Ворошиловым.
Тухачевский добивался его смещения. Но при этом не претендовал на пост, который занимал сам Сталин. Мнение о Ворошилове как о наркоме обороны, который не соответствовал должности по деловым качествам, было распространено среди высших военных. Ворошилов воспринимал критически-насмешливые отзывы в свой адрес болезненно, наносил ответные удары.
Но первопричиной было все же соперничество. Обыкновенная интрига, склока, которая постепенно перешла в открытую вражду. Две группы высокопоставленных военных (во главе с Ворошиловым и во главе с Тухачевским) боролись за влияние на Сталина. Шансов на победу у Ворошилова и его команды было значительно больше, чем у Тухачевского. У Ворошилова и его людей — пролетарские биографии. Тухачевский же из дворян, его «однодельцы» скомпрометированы близостью к Троцкому, ездили по заграницам, имели там родственников.
Безусловно, Сталин доверял Ворошилову больше. Еще в гражданскую войну он понял, что без опоры на военных ни о какой собственной политической игре не может быть и речи. Тема борьбы за армию в советской историографии почти не раскрывалась. А между тем именно здесь следует искать подоплеку «дела Тухачевского».
Сталин сквозь пальцы смотрел на многие проделки своих любимчиков.
В знаменитой Первой Конной была 6-я дивизия, которой командовал Апанасенко. В будущем он дослужился до генерала армии, в годы Великой Отечественной войны командовал войсками одного из внутренних округов. Погиб Апанасенко под Белгородом от осколка одного-единственного разорвавшегося снаряда, выпущенного случайно. По настоянию жены его останки захоронили в Ставрополе, где и поныне в центре города сохранилась его могила с помпезным памятником, установленным в шестидесятые годы, когда в крае комсомолил будущий последний генсек КПСС Горбачев.
Так вот, 6-я дивизия прошла с такими еврейскими погромами, каких не видывали евреи ни при царе, ни при белых. А ведь еще недавно Троцкий присылал Буденному телеграмму: «Обнимаю героя Буденного». Правда, буденновцы убивали и грабили местечковых евреев, которые в синагогах предавали Троцкого «херему» и для которых предреввоенсовета всего-навсего «шруцим», то есть никуда не годный человек, о которых еще в Талмуде сказано: «Они будут у власти на вред людям, только ненадолго».
Эти погромы были сокрушительным ударом по имени Ворошилова в Кремле и в партии: Климент Ефремович ведь член реввоенсовета армии, политический вождь. Погромы — скандал государственного масштаба. Из Кремля пришли телеграммы Ленина и Троцкого, запрашивающие о событиях. В Конармию спешно прибыли Калинин, Каменев, Курский, Преображенский.
На параде в их честь Ворошилов говорил о славе Конармии, о верности заветам Ленина и наконец перешел к погромам.
— В нашей среде, в нашей Первой Конной, появилась кучка негодяев, которых большинство из нас молча терпит. Нужно выкорчевать сволочь! — срывается на крик Ворошилов.
Изрубленные в боях, поседевшие буденновцы, разносившие польские деревни и еврейские местечки, грабившие Ростов, Екатеринослав, Новочеркасск, сидели сумрачно на конях, слушая, что несет с седла Клим. Клим требовал отдать Апанасенко под трибунал, а дивизию расформировать.
Потом выступил Буденный. Когда он говорил о хулиганах, насильниках, предателях, погромщиках, агентах буржуазии и мирового империализма, конники заухмылялись в седлах, зная, что свой брат Семен заливает приезжим гостям.
