Герман Нагаев - Конструктор Шпагин
Слова Федорова взволновали рабочих. Каждый из них был готов работать во внеурочное время, лишь бы помочь Василию Алексеевичу завершить свое изобретение.
Шпагин, Симонов, Горюнов и другие слесаря несколько дней присматривались к макету, обменивались мнениями. У них не было твердой уверенности, что из него можно сделать хороший пулемет, но они верили Федорову. Федоров не мог обмануться. Он поручил чертежникам и расчетникам отложить все работы и заняться спешной разработкой схем, чертежей и расчетов по пулемету Дегтярева.
По мере того как появлялись рабочие чертежи, Шпагин и другие слесаря получали задания, и постепенно весь коллектив мастерской включился в изготовление первого образца. Глубокой осенью новый пулемет опробовали на заводском стрельбище, и Дегтярев сам повез его в Москву на комиссионное испытание.
Рабочие провожали его весело, желая успехов. Ведь каждый из них вложил в этот пулемет немало труда, и каждому хотелось, чтобы их творение было принято к производству. Но Дегтярев вернулся из Москвы грустный, задумчивый. Пулемет был снят с испытания из-за поломки бойка.
Василия Алексеевича утешали всем коллективом. Особенно горячо убеждал его Федоров, доказывая, что изобретение удачно, что поломка бойка — случайность, что из-за такого пустяка не следует падать духом.
Наконец, Дегтярев успокоился. Решено было сделать еще два образца, в которых устранить все замеченные на испытаниях недостатки. Один из этих образцов Дегтярев решил делать сам до мельчайших деталей, как делал он первые образцы винтовок и автоматов Федорова, Над другим образцом трудились лучшие слесаря мастерской, в том числе и Шпагин.
Работая над изготовлением отдельных частей пулемета Дегтярева, Шпагин понял, что Дегтярев действительно превзошел всех изобретателей Запада. Его пулемет был очень прост по конструкции, легок, удобен в обращении и грозен в бою. Именно о таком пулемете мечтали в армии. Шпагин твердо верил, что изобретение его учителя будет оценено и признано. Так и случилось. Примерно через год Дегтярев снова выехал на испытания в Москву. Его пулемет в поединке с пулеметом Токарева-Максима и немецким «драйзе» показал полное преимущество и был принят на вооружение Красной Армии. И хотя работа над усовершенствованием его продолжалась еще около двух лет, принятие пулемета Дегтярева к серийному производству рабочие считали большой победой всего коллектива.
Эти два года доработки, усовершенствования и отладки пулемета ДП (Дегтярев — пехотный) явились замечательной школой для молодых конструкторов. В этой школе прошел трудный курс изобретатель из рабочих Георгий Шпагин. Он возмужал, творчески окреп и начал подумывать о самостоятельной изобретательской работе.
23
Ручной пулемет Дегтярева сразу же завоевал в армии всеобщее признание. С налаживанием его производства стали сниматься с вооружения устаревшие иностранные системы Льюиса, Шоша, Кольта. Возникла необходимость снабдить этим замечательным оружием не только пехоту, но и другие рода войск. По инициативе Федорова в конструкторском бюро вновь развернулись работы по унификации. На основе ДП создавался новый тип авиационного пулемета.
Над разработкой этого типа оружия трудился сам Дегтярев. Но так как нужда в авиационном оружии была острейшая, он привлек к работе Шпагина и еще нескольких опытных слесарей. Георгий охотно выполнял любое поручение, так как все это было для него ново и интересно. Еще не были окончены работы по авиационному пулемету, как возникла необходимость создания на основе ДП пулемета для танка.
Помня, как успешно Шпагин справился с переоборудованием для танков спаренных автоматов Федорова, Дегтярев решил поручить новое дело ему. Как-то утром, заглянув в станочное отделение, он подошел к Шпагину:
— Пойдем, Семеныч, к Владимиру Григорьевичу — есть важное дело.
Федоров пригласил их поехать в воинскую часть, чтобы на месте ознакомиться с танками. Они захватили с собой и новенький ДП.
Приспособление пехотного пулемета в авиации потребовало много изменений в системе. Дегтярев думал, что в танке для ручного пулемета будет больше места, чем в кабине летчика. Однако и в стальной коробке танка они столкнулись с немалыми трудностями.
— Оказывается, и в танке тесновато, — сказал Дегтярев.
— Да, тут нужно поразмыслить, — согласился Федоров.
— Ничего, я за это дело берусь, — решительно сказал Шпагин. — Сконструирую выдвижной приклад.
— Да, пожалуй, это единственный выход, — одобрил Дегтярев. — Ну что ж, Семеныч, берись за работу. Опыт по вооружению танков у тебя есть. Берись, мы на тебя надеемся!
На другой же день Шпагин получил от Федорова точные чертежи танковой коробки с обозначением места, где должен быть размещен пулемет.
Шпагин понимал, что порученная работа явится для него новым ответственным испытанием, и, прежде чем приступить к ней, он несколько дней прикидывал, как и с чего начать. По габаритам пулемет Дегтярева резко отличался от автомата Федорова, и Шпагин понял, что придется разрабатывать новое гнездное устройство и вносить серьезные изменения в шаровую установку.
Дегтярев, видя, что Шпагин не приступает к работе, по нескольку раз в день подходил к нему, подбадривал:
— Ты не торопись, Семеныч, конструкторское дело спешки не любит.
— Да ведь дело-то срочное, Василий Алексеевич.
— А ты забудь о том, что оно срочное. Знаешь пословицу — «поспешишь — людей насмешишь». Ты думай о том, как бы лучше вышло. Это важнее всего. А получиться у тебя должно! В этом я уверен.
— Я тоже уверен, но как-то боязно…
— Ничего, ничего, если в чем сомнения будут — приходи ко мне, к Федорову, посоветуемся…
Шпагину было трудно начать. Так у него бывало со всяким делом. Но, начав, он как-то воодушевлялся, и тогда работа спорилась. Вот сейчас почти целую неделю он думал, волновался, ходил взвинченный и даже подумывал о том, не отказаться ли. Но Дегтярев, словно угадав его мысли, пришел подбодрить.
— Ты вот что, Семеныч, ты начни, начни с чего-нибудь и увидишь — дело пойдет. Начни хотя бы с разборки своей шаровой установки и сразу поймешь, что надо делать.
— Попробую, только не знаю… — сказал Шпагин.
Он неохотно начал разбирать шаровую установку, и вдруг его осенило! Вдруг все стало просто и ясно. Дело пошло и пошло, и уже его нельзя было остановить. Шпагин работал весело, вдохновенно, что-то напевая себе под нос. Дегтярев приходил, присматривался и, улыбаясь, уходил к себе. Он не любил без надобности отрывать от дела, мешать.
