Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста
- Значит, вы нам советуете менять стоянку?
- Не надо спешить, но иметь запасную базу не мешало бы. Мало ли что!
- Ваших парней каратели не заподозрили?
- Бог миловал. Из моей группы один парень (зовут его Феликсом) ранен в руку, повыше локтя. Но мы сумели хорошо ее забинтовать, сверху он надел две рубашки и помаленьку, как ни в чем не бывало, занимается хозяйством. Никто и не догадывается, в какой переделке он побывал.
Вошла Эмилия, увидев меня, порозовела, протянула маленькую твердую ладошку.
- С успехом вас, Станислав. И всех товарищей ваших!
- Спасибо. Большое спасибо. А успеха мы добились не без вашей помощи. Вы нам здорово помогли.
В лагере я подробно рассказал Нехведовичу об опасениях Зыса. Командир счел их резонными. Но, пока не было непосредственной опасности, менять стоянку ему не хотелось. Место мы уже обжили. Размещались в хорошо оборудованных и замаскированных шалашах, днем и ночью выставляли дозорных. К тому же близко была деревня Пядонь, где находился наш верный друг Иосиф Зыс, откуда поддерживалась постоянная связь с уездным подпольным комитетом партии. Нередко связной уездкома появлялся и у нас в лесу. Мы жадно выслушивали принесенные им вести с той стороны фронта.
Наступило лето, лес наполнился запахами сочной листвы и нагретой хвои. По уезду шныряли каратели, но углубляться в лесную пущу не решались. Порою лишь постреливали с дороги по зарослям и уходили восвояси. Впечатление было такое, что они нас боятся больше, чем мы их. Поэтому я предложил Нехведовичу подготовить налет на войсковой гарнизон в Больших Ситцах, для чего разработать подробный план с участием Николая Рябова. Рябов уже дважды уходил на дальние расстояния, чтобы отыскать место запасной базы. Вот и на сей раз, когда он вернулся, мы втроем улеглись в сторонке на теплой земле и стали обсуждать мое предложение.
- Замысел интересный,- сказал Рябов,- дерзкая была бы операция. А после такого налета на гарнизон будет самое время уйти на новую стоянку. Как вам понравится вот это место?
Он указал на карте точку.
- И операцию, и перебазирование надо согласовать с уездным комитетом,заметил Нехведович.
- Конечно,- отозвался Рябов, складывая карту.- Будем ждать связного или снесемся через Зыса?
- Там видно будет,- ответил командир.
Гарнизон в Больших Ситцах насчитывал полсотни солдат и жандармов, оснащенных стрелковым оружием, имел склад боеприпасов, который нам следовало захватить для пополнения своих боевых запасов. Мы почти не сомневались, что уездком одобрит наши соображения. Очень кстати появилась Эмилия и передала просьбу отца: нынешней ночью командиру группы и его заместителю прибыть в Пядонь.
Окна в доме Зыса, когда мы туда пришли, были занавешены плотными простынями. Хозяин, как всегда, был расторопен и деловит. Он провел нас в комнату. Там нас уже ждал связной Докшицкого подпольного уездкома. Этого невысокого рыжеволосого парня в потрепанном солдатском обмундировании без знаков различия и выгоревшей на солнце конфедератке мы уже знали. Связной передал, что уездный комитет получил из ЦК указание, чтобы повстанческие группы налетами не увлекались и всех желающих участвовать в вооруженной борьбе тщательно проверяли. А нам, группе
Нехведовича, предлагалось разделиться и разойтись по разным районам для развертывания организационно-пропагандистской работы и создания новых подпольно-повстанческих групп.
А мы так хорошо задумали предстоящее дело, так свыклись с нашим лесом, с уездом, с местными товарищами! И все надо бросать, идти неведомо куда. Но указание ЦК надо выполнять беспрекословно. Партийная дисциплина - превыше всего.
Эмилия вывела связного, а мы еще долго сидели в хате.
- Дорогой товарищ Зыс,- с чувством сказал Нехведович.- Расставаться очень не хотелось бы: привыкли, притерлись. Но приказ есть приказ.
- И мне не хочется с вами расставаться,- признался Зыс,- хорошо начали работу, складно, результативно. Да что поделаешь, партии виднее.
На прощанье вспомнили общие дела, немного выпили и договорились когда-нибудь да повидаться.
Новую директиву и все наши товарищи встретили довольно холодно. Мы настолько сдружились между собой, что Петя Курзин даже предложил идти в новые районы всем вместе.
- Нет, Петро,- возразил Нехведович,- как ни грустно, будем соблюдать дисциплину.
Последние часы мы провели в задумчивом молчании: каждый вспоминал прошлое и размышлял над тем, что ждет его впереди.
Неожиданно возле меня оказался Рябов.
- Слушай, Стась, пойдем вместе. Все-таки мы из одного батальона и первые партизанские налеты вместе прошли.
- Что ж, если Нехведович не станет упрямиться, я буду только рад этому.
Успокоенные таким естественным для нас обоих решением, мы разошлись по шалашам и уснули.
Ранним утром, когда солнечные лучи пронзили кроны деревьев и зачирикали лесные птахи, мы приступили к делу. После некоторой дискуссии решили, что Нехведович, Жулега и Курзин пойдут в район Докшицы - Глубокое, Чижевский с Богуцким - под Вильно, а мы с Рябовым - в Дисненский, Молодечненский и Воложинский уезды.
- Фронтовички, вас двое, а районов три,- заметил Нехведович.- Справитесь ли?
- А то нет! - отозвался Рябов, довольный, что нас не разлучили.- Николай Рябов в главковерхи не прошел, но три уезда он пройдет, тем более с комиссаром в авангарде. Верно, Стась?
- Верно, Коля.
- Ну, братва! - сказал Нехведович.- Увидимся ли когда?..
Никто не мог ответить на этот вопрос. Мы разбросали шалаши, уничтожили все следы стоянки, расцеловались по-братски и разошлись в разные стороны.
И вот мы с Николаем Рябовым под видом бедняков-сезонников, с плотничьим инструментом в заплечных мешках стали кочевать из уезда в уезд, нащупывая связи с патриотами, создавая и подготавливая подпольные группы для борьбы в тылу белополяков.
Николай предложил начать с Великого Села Дисненского уезда, где жил крестьянин Владимир Антонович Пуговка, сослуживец Рябова по царской и Красной Армии, отпущенный по болезни домой.
- А ты уверен в нем? - спросил я.- Обидно, если первый блин выйдет комом.
- Головой ручаюсь,- заверил Рябов.- И вообще народ у них в Великом Селе замечательный, судя по рассказам Пуговки.
- Народ всюду хороший,- сказал я,- да стукачей много.
- Волков бояться...
- Ладно, Коля. Пошли!
Когда мы добрались до Великого Села, Николай вызвал Пуговку на опушку леса. Он появился, сухощавый, жилистый, настороженный. Было ему в то время 28 лет, но выглядел он значительно старше - две войны за плечами, ежедневный нелегкий крестьянский труд. Рябов несколькими фразами рассеял его опасения, вызвал на откровенность.
