Борис Соколов - Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича
Больше я никогда не видела госпожу Молотову и ничего о ней не слышала. Много позже Генри Шапиро, старый корреспондент Юнайтед Пресс в Москве, рассказал мне, что после разговора с нами Полина Молотова была арестована…»
Замечу, что экономическая эффективность кибуцев, где все было обобществлено, основывалась на внеэкономической мотивации к производительному труду, в данном случае – на приверженности сионистской идее; по этой же причине эффективными в условиях рынка оказались коллективные хозяйства, созданные приверженцами некоторых протестантских сект в США; но сталинские колхозы обернулись трагедией для миллионов крестьян – схемы,
рассчитанные на фанатиков идеи, не работают, когда применяются к массе обыкновенных людей.
Несомненно, у той беседы Жемчужиной с Голдой Меир были очень внимательные слушатели, которые довели ее содержание до сталинских и абакумовских ушей. Иосиф Виссарионович наконец-то получил весомые доказательства для обвинения жены Молотова в «еврейском национализме». 28 января 1949 года, вскоре после того, как в рамках продолжавшейся борьбы с «космополитами» в Москве закрыли еврейский театр, газету и издательство, Жемчужину арестовали. Ей вменили в вину утрату секретных документов. Вместе с женой Молотова взяли ее технического секретаря Мельник-Соколинскую и еще несколько сотрудников главка текстильно-галантерейной промышленности Минлегпрома, которым руководила Полина Семеновна.
Как утверждал Питовранов, как-то Абакумов вызвав его и поинтересовался, «нет ли чего интересного по Молотову». «Вести оперативную работу против членов Политбюро, – вспоминал ветеран, – мы не имели ни малейшего права. Но приказ министра есть приказ. Я аккуратно, не произнося прямо фамилий, проинструктировал ребят. Они вспомнили об агентурной информации, положенной в свое время под сукно: кто-то из ближайшего окружения жены Молотова сообщал о ее, мягко говоря, не вполне скромном образе жизни.
Полина Семеновна Жемчужина была начальником текстильно-галантерейного главка Министерства легкой промышленности. Пока ее супруг надрывался в Совете министров, Министерстве иностранных дел и Комитете информации, Полина Семеновна переживала третью молодость – уделяла много времени своей внешности, принимала молочные ванны. Довольно свободно вела себя с мужчинами – на улицах, конечно, никого не ловила, но грань дозволенного перешла уже давно.
Абакумов, выслушав эту информацию, поморщился: «Слухи нам ни к чему, но направление интересное. Попробуй вместе с охраной что-нибудь организовать такое…» (его рука изобразила что-то напоминающее вращение катушек магнитофона). Мы залегендировали свой интерес к Жемчужиной и вскоре получили то, что ждал министр. Жемчужина для какого-то небольшого ремонта вызвала к себе электрика. Сделать этот молодой и симпатичный парень ничего не успел – почтенная дама почти насильно уложила его в постель. Виктор Семенович остался доволен».
Перед арестом Жемчужиной Сталин наверняка намекнул Молотову, что нет смысла защищать такую неверную жену. А опытный царедворец Молотов легко мог догадаться, откуда у этой информации растут ноги.
Тут следует отметить, что свидетельство Питовранова находит свое подтверждение в материалах следствия по делу жены Молотова. Двое подчиненных Жемчужиной в ходе следствия признались в том, что они были ее любовниками. Они весьма подробно описали все детали интимных встреч, вплоть до излюбленных поз. Неизвестно, сделали ли они эти признания добровольно или под давлением следователей или даже из-за применения к ним мер физического воздействия. Тем не менее, на очной ставке с Жемчужиной оба подтвердили свои показания. Полина Семеновна, которой уже перевалило за пятьдесят, от стыда и потрясения разрыдалась.
Следует подчеркнуть, что пытки во время следствия по делу Жемчужиной применялись весьма широко. Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко на суде над Абакумовым 14 декабря 1954 года заявил, что в 1949 году, кроме Надежды Канель, в связи с провокацией против Жемчужиной были арестованы многие из ее сослуживцев и родственников: бывший заместитель начальника Главка Иванов, директор авиационного завода Штейнберг, секретари Жемчужиной Мельник-Соколинская, Карташева и Вельбовская, родственник Жемчужиной Карповский и другие.
О том, какими бесчеловечными методами вымогались от арестованных ложные показания против Жемчужиной, дают представление показания свидетеля Штейнберга, работавшего до ареста директором одного из авиационных заводов и являющегося дальним родственником Жемчужиной. Штейнберг показал:
«…В ночь с 2 на 3 августа 1949 года я был арестован и доставлен в Лефортовскую тюрьму… Ночью того же дня я был… вызван на допрос к Рассыпнинскому, а затем переведен в кабинет к Комарову… Так как на следующих допросах я продолжал отрицать свою виновность… то на одном из последующих допросов Комаров заявил, что меня будут бить и заставят подписать эти показания. Была показана дубинка. Комаров довольно детально и со вкусом объяснил, как ею орудуют, какие последствия на всю жизнь остаются у людей, ее испробовавших, давал ее подержать, засовывал в карман пиджака и т. д.
Я отказался все же дать такие показания, и на одном из последующих допросов впервые был избит… Комаров заставил меня встать, ударил два раза по лицу, при этом выбил два зуба, а затем вместе с Рассыпнинским потащил меня к креслу и избил резиновой дубинкой… Затем на следующем допросе, когда я продолжал упорствовать, Комаров заявил, что «перейдет на пятки». Меня уложили на пол, сняли полуботинки и били этой же дубинкой по подошвам и пяткам. Всего таких допросов было семь. Все это сопровождалось ежедневными вызовами на допрос днем и ночью, ночью с 12 часов до 4, а чаще до 5 утра, при этом спать не разрешалось.
После седьмого допроса я не выдержал и сказал, что согласен дать показания как о своей, так и «вражеской» деятельности Жемчужиной».
Штейнберг подтвердил на суде, что в допросах его непосредственно участвовал Абакумов, который, обращаясь к Комарову, требовал: «Возьмите двух следователей поздоровее, побейте его в две дубинки и заставьте рассказывать». Столь же преступными и бесчеловечными методами производились допросы и бывшего секретаря Жемчужиной Мельник-Соколинской, подробно рассказавшей на суде о преступных приемах следствия, применявшихся Комаровым и Абакумовым.
На протяжении длительного времени Комаров при помощи беспрерывных ночных допросов стремился сломить волю Мельник-Соколинской и понудить ее к даче ложных показаний против Жемчужиной.
Непрерывно вызывая Мельник-Соколинскую на допросы как днем, так и ночью, Комаров, однако, ничего не записывал. Как показывает сама Мельник-Соколинская, она была приведена в состояние физической и моральной прострации.
