Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии
Та старица была в затворе много лет, и когда пожелала проехать по России, то увидела холод и голод духовный. «Матерь Божия плачет и скорбит о нас, а Господь милостив, ждет нас. Холодные сердца. Нет молитвы. А время-то последнее. Светильников мало, мало, мало». Это она говорила так строго, так сурово и батюшка Алексий тоже это понимал, а потому днем и ночью поднимал руки к небу и молился. Молился он усердно, слезно, выпрашивая у Господа милости для всех. Достаточно было позвонить, рассказать ему через келейницу о своих немощах, скорбях, попросить помолиться и многие по его молитвам получали утешение.
«А иногда побеседую с кем-нибудь, и теряется молитва, очень плохо мне тогда», – говорил батюшка.
Греческий старец Сергий говорил: «Придут к старцу, зададут сто вопросов и ни одного духовного: «Как спастись?» А проблемы у людей одинаковые: дети, братья, мужья-алкоголики, кто-то ушел в секту, кто-то разводится, болеет и так далее. Помоги, батюшка. А ведь все Богом попущено. Рассуждай и находи причину в себе, и терпи. Непрестанно молись, кайся. Но мы маловерные, малодушные. Помоги нам, Господи».
В таких случаях батюшка старался меньше говорить от себя, а приводил примеры из Евангелия, из жития святых, из поучений святых отцов. Самое удивительное заключается в том, что батюшка был в мирском смысле человеком малограмотным: он окончил полных лишь четыре класса, однако он был премудр в божественных вещах. Он был Богом наученный. «Университет пустыни» научил его, в чем мы имеем подлинную нужду вечному, Небесному. Было удивительно, как старец, не располагая теми возможностями, которые дает человеческое знание, легко мог объяснить любому самые сложные вещи. Он прекрасно понимал высокие смыслы Священного Писания и творения святых отцов. Он был хотя и невежда в слове, но не в познании (2 Кор. 11, 6). Простой подвижник может не знать риторики, но имеет духовное ведение благодати, которая обретена молитвой и аскетическим очищением. Батюшка боялся кого-либо осудить. Некоторые, рассчитывая на его любвеобильное сердце, хотели получить благословение на сомнительные поступки. Боялся нечаянно обидеть человека, переживал за каждую душу днем и ночью. Даже температура и давление поднимались.
Батюшка был воистину счастливым человеком, идущим узким путем и входящим тесными вратами в жизнь вечную. Главным богатством, которым одарил его Господь, была жертвенная, не имеющая границ, любовь. Она светилась во всех его движениях, в разговоре, во взгляде. Многие, видя его, начинали плакать. Черствые сердца смягчались, чувствуя исходящую от него благодать. В его присутствии проходили скорби, все тяжелое на душе уступало место тишине, покою, блаженной радости. Таково было действие этой любви. Старец непрестанно пребывал в молитве. А когда благодать начинает действовать в душе молящегося, тогда умножается его любовь к Богу, так что он не в состоянии выносить того, что чувствует. Затем обращается эта любовь к миру и человеку, которого подвижник любит до такой степени, что хотел бы взять на себя всю человеческую боль и все горе, лишь бы другие избавились от этого. Он сострадает всякой скорби и нужде, сострадает и бессловесным животным, так что даже плачет, видя их страдания! Таковы свойства любви. Но приводит их в действие и вызывает их молитва. Потому и не переставал преуспевший в молитве батюшка молиться обо всем мире. Как бы ни казалось поразительным и дерзновенным это утверждение, но от таких старцев зависит само продолжение жизни на Земле. Когда их не станет, наступит конец мира сего.
...В любви к Богу и любви к ближнему сосредоточивается весь Закон Божий, потому что любовь есть та добродетель, которая доставляется из полноты всех прочих добродетелей. Любовь… есть совокупность совершенства (Кол. 3,14), по определению апостола.
Сет. Игнатий (Брянчанинов)
Она проявлялась в нем не только к человеку и животным, но и к каждой былиночке. Говорил, что за одну кошку Господь может помиловать. В каждом творении видел Творца. Однажды, когда трапезничали и кто-то широко открыл рот, келейница пошутила: «Ворона влетит!» А батюшка сказал: «И питая птенцы врановы…»
Соседская собака к нам приходила.
– Вари кашу, корми. И псы собирают крохи под столом, – наказывал батюшка.
Однажды пошел снег, было очень холодно. Батюшка переживал, как бы не замело снегом будку дворовой собаки Малыша. Утром попросил: «Иди, посмотри, залез он в будку или сидит под дверью?» Какова же была его радость, когда узнал, что Малыш залез и сидит в будке. И когда на следующий день пошел снежок, он сказал: «Вот хорошо. Малыш-то в будке сидит, его не заметет».
«Кошка бездомная к нам прибилась, – вспоминает келейница, – просил покормить, настелить ей в сарае тряпок побольше, чтоб не замерзла. Кормушку для птиц просил сделать, повесить и кормить каждый день семечками. Замечал и рассказывал разные тонкости о животных, которые не в каждой о них книге найдешь. Наблюдал за ними в детстве и юности, сначала – в деревне, потом – в пустыне».
Когда батюшка жил в пустыне, к нему в келью заползла змея. Убить ее он не мог и надеялся, что она уползет обратно. Но ей, видно, понравилась тихость батюшки, и она не торопилась уползать. Забралась под пол и жила там несколько дней, пока он все-таки не решился прогнать ее. Опасно все-таки.
Тогда же к келье приходили медведь, дикие козы, олени. Батюшка их подкармливал. Когда его увозили из пустыни, на горе стоял медведь и смотрел им вслед. Прощался.
В последние годы, когда здоровье батюшки стало хуже, он думал, что это климат не подходит, и говорил келейнице: «Поедем в Адыши (горное селение в Абхазии). Пусть там шакалы поют (заметьте, не воют, а поют), а мы будем покупать корм и кормить их».
Батюшка говорил, что всякая тварь жила бы в свете и радости, если бы грехопадение Адама не изменило жизни мира, но в карающих печальных судьбах она подпала суете, нестроениям и страданиям. Мы и перед животными в неоплатном долгу. Вся Божия тварь – зверушки, птицы – получили болезненные и смертные тела из-за проступков первых людей. Животные-то перед Богом ни в чем не виноваты. К сожалению,
греховная природа нынешнего человека такова, что он становится губителем всего живого на Земле. Он видит в зверушках и птицах не душу а исключительно мясо и шкуру. Но это еще полбеды. Зачастую на охоте и рыбалке он убивает животных не ради пропитания, а для развлечения. Человек, творящий такое и испытывающий удовольствие при виде страданий Божьей твари – не христианин! И если он считает себя верующим, то его вера с христианством несовместима. Бог любит всех созданных Им существ.
