Юлия Андреева - Ближнее море
– Боже мой, неужели это те самые знаменитые писатели, те известные литераторы, о которых вы рассказывали нам? – с ужасом в голосе осведомилась у менеджера книжной ярмарки самая смелая из аборигенок, продолжая нервно наблюдать за беснующимися литераторами. На что менеджер, человек бывалый, ответила:
– А мы чем пьянее, тем известнее!
Лирическое наступление 1
Как метко заметил Александр Щуплов: «В России «биография» да и вся наша история делается анекдотами». Вот и я записываю события исторической значимости, «события давно минувших дней». Они ведь уже перешагнули грань настоящего, очутились в прошлом и теперь принадлежат ее величеству Истории. Когда-нибудь искусствоведы и историки будут читать эту мою книгу, выискивая в ней события, о которых не сообщит строгая энциклопедия или милая моему сердцу Википедия, но которые от этого не менее значимы и ценны.
И пусть вчерашние хулиганы, раздолбаи и весельчаки вдруг приобретут величественные черты официальных, различной степени крупности и величия исторических персонажей. Кто-то обзаведется с годами радужным нимбом, на чей-то сильно приукрашенный фотошопом портрет будут молиться юные впечатлительные особы. Но для меня важно сохранить их еще такими, какими помнят их и любят современники, по возможности не приукрашивая и не ретушируя.
И неважно, что в книге вместе со мной выстраивается множество других рассказчиков. Одному человеку не потянуть такую махину, не объять необъятного, пусть и очень хочется. Я вписываю в канву рукописи персонажа, а он вместо того, чтобы спокойненько занимать отведенную ему нишу, вдруг ни с того ни с сего начинает производить различные действия, махать руками и ногами, травить анекдоты, выдавая их затем за события, имеющие место быть в реальности. Иногда я ловлю их на полуслове, порой узнаю от других людей, что на самом деле все было совсем не так… И тогда я спорю со своими персонажами, звоню им по телефону, договариваюсь о встрече, снова записываю одну и ту же историю на диктофон и… А кто, собственно, сказал, что официально принятая версия априори единственно правильная?
И снова нелегкий выбор, ошибки и попытки их исправления. Да простит меня многострадальная Клио… У того же Щуплова в «Российской газете»: «Мы наш, мы новый миф построим». Может, и миф, может, и странную, местами страшную, а местами заразительно смешную и наивную сказку. Главное, чтобы Мнемозина не подвела, чтобы соткавшийся вдруг из воздуха Станиславский не прокричал своё знаменитое: «Не верю!». Чтобы не сбили, не сразили на полуслове всезнающие скептики.
Итак, мы продолжаем…
После бала
Первый «Роскон». 2001 год, дом отдыха «Боровое» в шестидесяти километрах от Москвы.
– Поскольку наша фантастическая публика и пьет фантастически, – вольготно расположившись в кресле, делится впечатлениями Дмитрий Володихин, – организаторы конвента утром после первой ночи, не сговариваясь друг с другом, прошлись по коридорам примерно с одной и той же целью… – голос Володихина при этом делается чуть глуше, словно он собирается поделиться тайной. Я невольно наклоняюсь к нему, боясь упустить интригу.
– Иду я по вестибюлю и вижу, что Эдуард Геворкян проходит вдоль рядов кресел и иных посадочных мест, внимательно приглядывается к углам, лавкам, заглядывает за кадки с пальмами и даже портьеры.
– Эдуард Вачаганович, случилось что-нибудь? Что-нибудь ищете?
– Да вот, смотрю, не завалился ли куда-нибудь мертвец.
Грустное
Несколько раз приходила на день рождения к Б., а он пьяный спал в своем углу.
Пила чай с женой Б., оставляла подарки, уходила. И так раз за разом, и так год за годом.
Кто печет блины
…А ведь я вспомнила эту пожилую даму с пивной банкой! Правда, в нашу первую встречу она была в ватнике и не благоухала дорогой парфюмерией, не цокала каблучками и не помахивала дизайнерской сумочкой. Наоборот, она с мрачным видом бродила по газонам вдоль девятиэтажного дома на Гражданском проспекте, тыча в землю лыжной палкой. Бумажки собирала, фантики всякие, сорванные рекламные объявления, и вдруг…
– Ой! – сказала старушка, подняла свою палку с нанизанными на нее, точно входные билеты в какой-нибудь допотопный кинотеатр, бумажками и, немного потрудившись, сняла грязный, пробитый посередине доллар. – Петровна, погляди-ка, чего ето? Никак валюта?
На зов к счастливице немедленно двинулись горбатая подельница с сизым носом и одутловатым лицом испытанной пьянчуги и молодой обкурок, меланхолично тыкающий своей палкой под окнами дома.
– А куда ж его теперь? Один-то, наверное, не поменяют? Побрезгуют, – заволновалась старушка, демонстрируя поживу.
– А ты поблизости поищи, деньги, они компанию любят. Небось рядом еще насыпано.
Все трое уставились в землю, словно под чахлой прошлогодней травой могли притаиться сокровища.
И тут точно из-под земли перед компанией возник милиционер.
– Ну, что у вас там? Доллар, – он заграбастал грязную бумажку, бережно разгладив ее на ладони.
– Ну ты у бабки взял, не побрезговал, – вступилась за подругу пьяница.
– Действительно, дядя, ты бы отдал деньги бабульке. Не от хорошей жизни она здесь.
Милиционер подул на доллар, затем аккуратно свернул и уже хотел положить себе в карман, как вдруг…
– Ой! – сказала бабка, взмахнув руками, и с силой вбила заточенное острие палки в ногу обидчика.
– Ааа… – завыл от боли блюститель порядка, теряя добычу.
Подхватив доллар, троица заковыляла во двор, то и дело оглядываясь на злобно матерившегося им вслед милиционера.
Молодцы!
Есть такое выражение: «богатство к богатству», а может, они правы и деньги действительно любят компанию. Хочется верить, что мент в тот день не поймал бабку и она, вернувшись на место преступления (говорят же, что преступников неизменно тянет на место преступления), нашла там целый сундук денег. Но это уже домыслы…
Может, конечно, это и не та бабка, а просто похожая. Но только если бы та, гламурная, никогда не жила в нищете, откуда тогда столь профессионально отточенное движение? Это ведь не каждый сможет – с одного удара из пивной банки блинчик сделать!
Парк Юрского периода
– Не могу я есть этих шоколадных зайчиков, мишек, лисичек! – беспомощно отталкиваю от себя вазочку со сладостями. – Сто раз говорила, с души воротит!
– Ладно, – мама пожимает плечами. – Диньке без разницы – хоть Снегурочку, хоть шоколадного Путина. Все схомячит.
По глазам вижу – не обиделась ни капли. Ну и ладно. Еще не хватало из-за ерунды поругаться.
