Евгения Путилова - …Началось в Республике Шкид
Петька предстает в рассказе как характер определенный, в какой-то мере сложившийся. Он лишен романтических мечтаний, свойственных герою «Карлушкина фокуса», он не собирается стать знаменитым вором и налетчиком. Нет в нем и нерешительности Коськи, который идет на поводу обстоятельств.
Пантелеев подчеркивает в Петьке качества, выработанные непрестанной борьбой за жизнь. Не таков он, чтобы плакать, чтобы отчаиваться или чтобы бросить задуманное дело.
По своему характеру Петька напоминает несколько героев Зощенко, людей со ложившейся «средней психологией»: революционная ломка, новая жизнь, большие события не коснулись их, они существуют, как бы не замечая ничего вокруг себя. Герой рассказа М. Зощенко «Счастье» вспоминает, как он ждал, когда же наконец ему счастье привалит, и, пока ждал, остальное все в жизни проглядел. Не заметил, как женился, и «как на свадьбе с жениными родственниками подрался… и как жена после этого дите родила». Не заметил он, «как жена… и дите скончались». И вот привалила наконец долгожданная удача, когда по счастливой случайности у него в руках оказалось тридцать рублей. «Эх, и жил же я тогда», — вспоминает он упоенно. «Два месяца жил… И покупки, кроме того, сделал: серебряное кольцо и теплые стельки. Еще хотел купить брюки с блюзой, но не хватило денег».
Между мечтами зощенковского героя и Петькиными почти нет расхождения. Петька тоже словно ничего не замечает вокруг, будто вся жизнь сосредоточилась на базаре и достаточно маленькой удачи, хорошо обделанного дельца — и вроде день твой прошел достойно. Мерещатся деньжонки от продажи часов — и мечты соответственные. «куплю я, — думает, — перво-наперво булку. Огромадную булку. Сала куплю. Буду булку салом заедать, а запивать буду какавом».
Пантелеев находит необычайно интересный ход, чтобы полностью высветить Петькин мир, и здесь история украденных часов приобретает особый смысл. Конечно, за желанием купить «огромадную булку» стоят голодные годы, вечная мысль о еде, но Петьке надо не просто набить желудок. Обладание золотыми часиками как бы открывает ему дорогу в шикарное, а стало быть, и счастливое существование, где рядом с булкой на переднее место выйдут заманчивые брюки клеш, френчик, штиблеты и чухонка — чтобы обязательно с барашком.
Поэтому он готов пойти на все ради драгоценного предмета. Дважды расплачивается он за часы неслыханной, небывало дорогой для беспризорника ценой — своей волей. Сбежав от милиционера, ощутив уже в полную меру опьяняющую радость свободы, Петька вдруг обнаруживает потерю часов, мысль о них гонит его назад, и поиски их приводят его обратно в руки блюстителя закона. И второй раз, предоставленный самому себе, он все же бредет в ненавистный ему приют: там в земле закопано его сокровище. А увидев, как двор приюта завалили дровами, качается от горя, захлебывается слезами. Это он-то, Петька, который давным-давно разучился плакать.
Мечта о часиках словно собирает на поверхность все дурное, что годами прививала ему улица: он становится наглым, лживым, бессовестным. В их золотом, ослепившем Петьку блеске особенно становится видно, до чего же бедна, скудна радостями его жизнь, как ограничены его представления о хорошем.
Попав в детдом, Петька считает себя здесь временным жильцом. Сама мысль о возможности жить в коллективе кажется ему нелепой. Ему нужно лишь продержаться в нем до весны, пока освободится от дров тот угол двора, где он закопал часы. Поначалу все свои отношения с детдомом он строит на этом простом желании. Все случившееся дальше представляет как бы цепь случайностей.
Его выбрали старостой по хозяйственным делам, но ведь и субботник по разгрузке дров Петька организовал и работал на нем лучше всех, только ради себя стараясь, ради своих часов. И на должности старосты он все время думал лишь о своих интересах, именно поэтому так охотно дрова отпускал: «Вязанку?.. Пожалуйста. Две?.. Еще лучше». Дни пошли незаметно, и забыл паренек о скуке: ведь дел поднавалили столько, что передохнуть некогда стало. Даже на арифметику пришлось подналечь: иначе не справлялся с хозяйственными расчетами.
Так, без всякого со своей стороны желания, незаметно для себя втягивается Петька Валет в нехитрый водоворот детдомовского быта, а через него органически входит в мир настоящей жизни и настоящих представлений о ней.
И снова часы, как некий фатум, будут играть особенную роль в жизни мальчика. Лежащие глубоко в земле, они будут управлять Петькиными действиями, толкать его на те или иные поступки. Но теперь как будто стрелка их повернула обратно — и указала Петьке другой путь, помогая бывшему беспризорнику постепенно раскрываться в своих настоящих возможностях, в своей настоящей — человеческой — сути.
Сначала не испытанное никогда чувство стыда при встрече с хозяином часов заставляет его с тревогой оглянуться. «Сам удивился: что за черт? Откуда такое — стыд… Непонятно!» Но следующая сильная реакция Петьки — испуг оттого, что двор вот-вот освободится от дров, — уже вполне осознанное ощущение. Происходит невероятная вещь: Петька, все помыслы которого только и были устремлены к тому дню, когда можно будет добыть вои часы, делает все возможное, чтобы этот день оттянуть. Особенно начинает дрова экономить, трясется над каждым поленом.
Но вот, хочет он того или не хочет, часы выкопаны из земли, и, рассматривая их, Петька испытывает не столько радость, сколько тревогу и удивление: неужели с этим предметом были связаны все его мечты о счастье? Сначала его ошеломляет чисто внешняя деталь: взвешенные на руке часы вдруг начинают ему казаться куда более легкими, чем казались прежде. Ему даже страшно становится. Но, засунутые в карман, они неожиданно приносят ощущение тяжести — неприятной, беспокоящей. И про то же самое, ошеломившее его не так, казалось бы, давно, богатство он думает «За что мне такая обуза? За что мне такое несчастье в кармане носить?»
по мысли Л. Толстого, сила художественного произведения во многом определяется точно выраженным отношением автора к изображаемым им лицам и жизни.
Замысел автора, его позиция, отношение к герою и событиям в «Часах» точны и определенны. Автор пристрастно описывает жизнь Петьки Валета, он следит за каждым его шагом, он все время как бы рядом с ним.
Поначалу в авторской интонации слышатся иронические нотки, он посмеивается над Петькой, вцепившимся в золотые часы. Смех этот имеет много оттенков, к нему примешивается огорчение и даже разочарование в беспризорнике, который свободу на вещь променял. В самом нелепом, смешном виде изображает он Петьку во время купания в ванне: сколько ради драгоценности пришлось вытерпеть бедняге, когда, чуть не ошпаренный, выплюнул он засунутые в рот часы, а вместо них запихал, едва не поломав зубы, медную пробку. Взахлеб, до слез посмеется читатель над незадачливым воришкой. Постепенно ирония уступает место сочувствию, одобрению.
