Александр Филюшкин - Василий III
Завещание Ивана III как юридический документ не оставляло удельным князьям никаких исторических перспектив. Санкции за непослушание и своевольство звучали очень пафосно: «А который мой сын не станет сына моего Василия слушаться во всем, или станет под ним подыскивать великого княжения или под его детьми, или будет пытаться от него отступиться, или станет ссылаться с кем-то тайно или явно, чтобы причинить зло великому князю, или кого-то против него начнет подбивать, или с кем-то будет объединяться против великого князя, то не будет на нем милости Божьей, и Пречистой Богоматери, и молитв святых чудотворцев, и родителей наших, и нашего благословения, и в сей век и в будущий».
Церковное проклятие и лишение родительского благословения обрекало мятежный княжеский род на угасание, а его представителей — на выпадение из политической колоды. Удельные князья могли только слушаться, покоряться, уступать. Если в них просыпались княжеские амбиции, то это расценивалось как преступление против Бога и миропорядка.
Тем не менее инерция мышления все же сказалась. Удельных князей всячески унизили и ограничили в правах, но на следующий шаг — ликвидацию удельной системы в принципе — не решился даже Иван III. Кроме вышеназванных уделов, сохранялось Волоцкое княжество Федора Борисовича, племянника Ивана III. Оставалось княжеское землевладение в Северских и Верховских землях, недавно отнятых у Великого княжества Литовского. Стародуб, Любеч и Гомель входили во владения Семена Ивановича Стародубского, а Новгород-Северский и Рыльск — Василия Шемячича. Здесь же располагались Трубецкое княжество и небольшие владения княжат Одоевских, Белевских, Воротынских и др.
Борьбе с князьями на уделах Василий III посвятит всю свою жизнь. Эти страницы истории России были трагическими — собственно, родовая аристократия не была ни в чем виновата. Князья родились князьями и в сохранении традиционного уклада видели правильный миропорядок. А будущее России требовало этот порядок искоренить вместе с его носителями — физически, под корень, чтобы и семени не осталось…
Будущее, прогресс и историческая правда были за Василием III. Увы, ко многим политикам, бывшим и действующим, применимы знаменитые слова поэта Наума Коржавина, когда-то сказанные им об Иване Калите:
Был ты видом довольно противен,
Сердцем — подл… Но не в этом суть:
Исторически прогрессивен
Оказался твой жизненный путь.
Удивляться тут нечему. Политик — такая профессия. Наум Коржавин с сарказмом писал еще о вполне приличном и даже желанном для подданных варианте. Куда хуже — и бывает куда чаще, — когда подлость в сердце сочетается с умением исключительно разрушать, портить и опошлять все, к чему прикасаются руки власти — по известному выражению Осипа Мандельштама, «отвратительные, как руки брадобрея»…
Русская удельная знать оказалась перемолота жерновами истории, за что полвека спустя князь Андрей Курбский, первый русский диссидент, назовет род московских великих князей «кровопийственным». Горьким, но справедливым обвинением прозвучат слова беглого боярина: «Что стало с князьями Угличскими и Ярославскими и прочими их родичами? Как они всеми родами истреблены и погублены? Об этом и слышать тяжело, ужасно! Младенцы оторваны от материнской груди, князья были заключены в мрачных темницах и долгие годы погибали в заточении, как, например, Дмитрий-внук, несмотря на то, что он блаженный и боговенчанный!»[47] Но это была цена, которую Россия заплатила за единое государство.
Могло ли быть иначе? Можно ли было не травить князей дымом в тюремных камерах? Не надевать им на руки такие тяжелые кандалы, что они не могли подносить руки ко рту и умирали от голода в страшных муках, корчась, прикованные, возле миски с едой? Не сажать под «железную шапку» — под колокол, где человек просто задыхался, когда кончался воздух? Не подсылать убийц, не травить ядом, не убивать «случайно» при аресте, в драке с пьяными сокамерниками-простолюдинами? Не издеваться, наконец, запретив жениться и иметь детей, для того, чтобы род угас? Не сажать на всю жизнь в монастырский застенок?
Наверное, можно. Только вот тогда велик риск, что мы бы сегодня жили не в России, а в Новгородской демократической республике или в Независимой Московской республике, соседствующей с Суверенным Ярославским государством… И карта мира выглядела бы совсем по-другому. И уцелели бы на ней Новгород, Москва и Ярославль? И был бы, например, построен Санкт-Петербург? И… Кто знает!
Вопрос о цели, средствах и цене, которую история требует заплатить за прогресс, за будущее, — страшный вопрос. Однозначного ответа на него нет и быть не может. Если бы люди не решались добиваться своего жесткими средствами и платить любую цену, то мир выглядел бы иначе. Да и вообще — уцелел бы мир? Только вот иной раз средства настолько неприглядны, а цена столь высока, что история, глядя на эти безобразия, выносит стране и народу прямо противоположный их целям приговор… За примерами далеко ходить не надо. Если интересно — откройте любой учебник истории. А мы вернемся к Василию III.
Как после прихода к власти называли Василия III?
В конце ноября 1505 года Василий III официально стал правителем Руси. Специального обряда возведения на престол, видимо, не было, или о нем не сохранилось никаких известий. В отличие от своего заклятого конкурента, Дмитрия-внука, и от сына, Ивана Грозного, Василий так и не венчался на великое княжение шапкой Мономаха. Наверное, это объяснялось тем, что до 1509 года Дмитрий-внук, официально венчанный на престол, сидел в тюрьме, и проведенный повторно церемониал мог вызвать у подданных ненужные мысли.
Да и как быть с двумя венчанными государями, в России еще плохо представляли. Ведь процедура, как и любое церковное венчание, была освящена Богом — и не во власти человека ее отменить. Пока Дмитрий жив — он оставался единственным, хотя и опальным и низложенным, хотя и заключенным, но все же правителем, получившим особое Небесное благословение через свершенный над ним специальный ритуал. А после его убийства в 1509 году венчаться на великое княжение уже было как-то нелепо. К этому времени Василий III был уже утвердившимся в своей власти монархом и ритуал, проведенный, так сказать, по кровавым следам убийства Дмитрия, мог всколыхнуть в подданных ненужные эмоции и значительно убавить тот авторитет, который Василий нажил за первые годы правления. Так что новоиспеченный монарх рассуждал здраво — обойдемся без ритуалов, главное, в чьих руках реальная власть.
