Ирина Ободовская - Вокруг Пушкина
Гласно дерзнул сразу же сказать об этом в концовке своего стихотворения «Смерть поэта» только один человек, мало тогда кому известный «некий господин Лермантов, гусарский офицер». В этой концовке снова вспыхнул ярчайшим пламенем тот «глагол», которым пророк-поэт Пушкин жег сердца людей. Подхватив и развивая основную тему пушкинской «Моей родословной», Лермонтов гневно швырнул свои огненные строки в лицо правящей клики рабов и льстецов («Вы, жадною толпой стоящие у трона Свободы, Гения и Славы палачи...»), прямо обвиняя их в гибели поэта и грозя им неминуемым и беспощадным судом. Лермонтовское стихотворение сразу же получило широчайшую популярность. Но его автор был обвинен в «воззвании к революции» и отправлен в ссылку. А всего четыре года спустя — изумительное четырехлетие, в которое безвестный гусарский офицер развился в гениального поэта, прямого наследника Пушкина — его постигла та же судьба: по форме - дуэль, а по существу - политическая расправа. «Туда ему и дорога»,— отозвался о гибели Пушкина брат Николая великий князь Михаил Павлович. Сам Николай отозвался о гибели Лермонтова еще более грубо-цинично. До нас дошел зловещий рассказ об этом одной осведомленной современницы, подтверждаемый и другими источниками: «Во второй половине июля, в один из воскресных дней, государь, по окончании литургии, войдя во внутренние покои кушать чай со своими, громко сказал: «Получено известие, что Лермонтов убит на поединке — «собаке — собачья смерть!» Сидевшая за чаем великая княгиня Мария Павловна (Веймарская, «жемчужина семьи») вспыхнула и отнеслась к этим словам с горьким укором. Государь внял сестре своей (на десять лет его старше) и, вошедши назад в комнату перед церковью, где еще оставались у богослужения лица, сказал: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит». Это наигранное актерское лицемерие («Ты был не царь, а лицедей», — скажет в своей эпитафии на смерть Николая I Тютчев) бросает свет и на те «милости», которые оказывал Пушкину Николай.
Две «высочайшие» эпитафии — дополнительный штрих к тому, что сказано выше. Между теми, кто стоял у трона, и теми, кто сидел на нем, в этом вопросе разницы не было.
Настала пора закрыть и затянувшееся почти на полтора столетия обвинительное «дело» против жены поэта.
Да, она была молода, была прекрасна и бесконечно радовала, чаровала Пушкина своей молодостью и красотой. Да, как он и хотел, она блистала в той сфере, где была к этому призвана. Она очень любила балы, наряды, любила кокетничать со своими бесчисленными поклонниками. Глубочайше потрясенная смертью мужа, она сама горько каялась в этом. Но — мать четырех детей поэта — она давала ему то высокое и вместе с тем то простое, доброе, человеческое счастье, в котором он так нуждался, нуждался именно в годы жизни с ней — в 30-е годы, когда своей мыслью и творчеством ушел далеко вперед в грядущие столетия, а в своем веке ощущал такое страшное одиночество. Один раз за всю их семейную жизнь увлеклась было и она, но и в этом увлечении явила себя его «милым идеалом», его Татьяной. А в истории трагической гибели Пушкина она была не виновницей, а жертвой тех дьявольских махинаций, тех адских козней и адских пут, которыми был опутан и сам поэт. О ней, о ее будущей судьбе были последние помыслы и последние заботы умирающего Пушкина.
И никто не должен, не смеет не только бросить, но и поднять на нее камень.
Д. БЛАГОЙ
ОТ АВТОРОВ
Все, что связано с именем Пушкина, с его жизнью и творчеством, всегда вызывает большой интерес не только у пушкинистов, но и у широкого круга почитателей Пушкина. По крупицам, в течение многих десятилетий, накапливаются новые данные к биографии поэта.
В работе над творческим наследием великого поэта ученые внимательно изучают каждую строчку, каждый черновой набросок в обширных рукописях поэта. Не меньший интерес представляет и все относящееся к его биографии.
Пушкин в своей статье о Вольтере писал: «Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были не что иное, как отрывок из расходной тетради, или записка к портному об отсрочке платежа».
Тем большее значение имеют письма, вечно живые свидетели жизни ушедших людей, ярко рисующие их мысли, чувства, чаяния и надежды.
В 1963 году по предложению Московского государственного музея А. С. Пушкина мы начали работать в Центральном государственном архиве древних актов над архивом семьи Гончаровых, родственников Н. Н. Пушкиной. Архив этот огромен — в нем насчитывается свыше 10 тысяч единиц хранения, т. е. отдельных папок и пакетов с письмами, различных документов, бухгалтерских книг, тетрадей, записных книжек и т. п., за период с конца XVII века и до начала XX века.
Целью нашей работы были поиски новых данных о Пушкине и его окружении. Мы полагали, что после женитьбы поэта общение семей Пушкиных — Гончаровых было довольно тесным и в письмах можно найти что-то новое, дополняющее уже известное.
Но многие исследователи обращались уже к этому архиву, и можно было думать, что в основном все эпистолярные материалы просмотрены. Однако это оказалось не так, и наши настойчивые длительные поиски превзошли все ожидания.
Среди фамильной переписки Гончаровых мы обнаружили неизвестное большое письмо Пушкина, письма его жены Натальи Николаевны и ее сестер Екатерины и Александры Гончаровых. Все письма адресованы Д. Н. Гончарову, старшему брату Н. Н. Пушкиной.
Новое письмо Пушкина — это редчайшая находка! За последние десятилетия было найдено несколько автографов Пушкина: на книге В. Скотта, пометки на рукописи Вяземского, автограф «Записок о народном воспитании», «Замечания о бунте» и другие рукописи из архива Миллера. Но почти все они при большой их ценности не являлись новыми текстами, так как были известны по спискам или публикациям. Вот почему исключительное значение обнаруженного письма не только в том, что это новый автограф, но и в том, что это совершенно неизвестный текст. Найденное нами письмо свидетельствует о тяжелом материальном положении Пушкиных в 1833 году. Написано оно к шурину Д. Н. Гончарову — это также совершенно новый адресат в эпистолярном наследии Пушкина.
Среди писем пушкинского окружения особый интерес представляют письма Натальи Николаевны, о которой до сих пор мы мало знали достоверного. Это чрезвычайно ценный материал, по-новому освещающий образ жены поэта. Но он представляет большую ценность вот еще почему. Известно, что существовали письма Натальи Николаевны к мужу и что их насчитывалось около 40. Потомки Пушкина бережно хранили их и в конце концов передали в рукописный отдел бывшего Румянцевского музея (ныне Всесоюзная библиотека им. В. И. Ленина). В 20-х годах эти письма исчезли. Появились даже статьи и заметки, пытавшиеся доказать, что письма жены Пушкина якобы и не поступали в музей. Наряду с другими исследователями мы тоже занимались поисками этих писем, но обнаружить их не удалось. Однако мы нашли интересный документ, доказывающий, что письма Н. Н. Пушкиной не только хранились в бывшем Румянцевском музее, но, более того, в 1920 году были подготовлены к печати (три печатных листа).
