Анатолий Житнухин - Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки
«В нашей стране, — пишут в своей книге „ЦРУ и культ разведки“ В. Маркетти и Дж. Маркс (в прошлом — высокопоставленные сотрудники Центрального разведывательного управления и Госдепартамента), — существует могущественный и опасный тайный культ — культ разведки. Смысл этого культа — в достижении целей внешней политики правительства США тайными и обычно незаконными средствами»…
Мы постарались воссоздать лишь характерные штрихи портрета нашего главного противника, с которым пришлось иметь дело Шебаршину в своих первых заграничных командировках.
То, чем занимался Леонид Владимирович в Пакистане, на языке разведчиков называется работой под дипломатическим прикрытием. Однако служба в посольстве при этом не являлась чем-то уж совсем формальным. За несколько лет оперативной деятельности Шебаршин выработал для себя основные принципы поведения в коллективах сотрудников посольств и других советских учреждений за рубежом и впоследствии, находясь уже на руководящей работе в Первом главном управлении КЕБ СССР, пытался придать им форму официальных рекомендаций для разведчиков. Приведём несколько из них с комментариями самого Шебаршина.
Прежде всего, следует исполнять в полном объёме и с предельной добросовестностью все обязанности, которые возлагаются на разведчика в посольстве. Как считал Шебаршин, в посольствах не было людей, которые бы «ломались под непосильным грузом работы». Ведь обычно если у какого-то сотрудника и растёт ворох дел, образуя завалы, то связано это только с его неорганизованностью, несобранностью, неумением отделить важное от пустяков. Разведчик должен уметь справляться с любыми обязанностями, нести двойную нагрузку.
Важно, чтобы человек, находящийся под прикрытием, с неизменным уважением относился к «чистым» сотрудникам (не связанным с разведкой), не жалел времени и сил для того, чтобы помогать им. Это всегда приятно окружающим и окупается сторицей.
Никоим образом нельзя вмешиваться в дела посольства и пытаться наводить в них свой порядок — разведчик находится за рубежом не для этого. Посол должен быть уверен, что резидентура помогает ему или, по меньшей мере, не мешает его работе.
Наконец, ни при каких обстоятельствах — ни в служебной обстановке, ни в дружеской компании офицер разведки не должен даже намекать на свой особый статус. Такой искус чаще всего испытывают люди молодые и неопытные, забывая, что скромность и неприметность — важнейшие профессиональные качества, условия успеха разведчика.
Конечно же от других сотрудников посольства скрыть полностью свою принадлежность к ведомству разведки человеку бывает просто невозможно. Ведь приходится работать с ними на очень ограниченной территории, по сути дела, на «пятачке», где друг о друге знают всё или почти всё. Или делают вид, что не знают. К тому же в старом здании советского посольства в Карачи, в самых его недрах, в комнатах, расположенных под самой крышей, размешалась резидентура. Вели туда скрипучие деревянные лестницы, по которым трудно подняться наверх и остаться незамеченным или неуслышанным. Обычным дипломатам делать там было нечего, следовательно, догадаться о характере занятий тех, кто бывает «на чердаке», не составляло особого труда.
Работа под прикрытием означала для Леонида Владимировича, что у него в Пакистане — два непосредственных начальника. В посольстве его определили во внутриполитическую группу, которая работала под руководством посольского советника В. Ф. Стукалина. «Виктор Фёдорович, — писал позднее Шебаршин, — новичок в мидовской системе, он взят на дипломатическую работу из партийного аппарата и распределён в Пакистан по окончании Высшей дипломатической школы. Это не первый кадровый партийный работник, с которым к тому времени мне пришлось познакомиться. Виктор Фёдорович мне сразу понравился. У него живой ум, располагающая спокойная манера держаться, искреннее стремление разобраться в море сложных пакистанских проблем…»
Ну а поскольку Стукалин был благожелателен к подчинённым, старался во всём помогать Шебаршину, то очень скоро Леонид Владимирович сблизился с ним. Как часто бывает в таких случаях, разница в возрасте (Стукалин был на десять лет старше) не замечалась и не влияла на их дружеские отношения.
…Виктор Фёдорович спустя почти полвека после работы в Пакистане считает, что Шебаршин тогда заметно выделялся среди других сотрудников внешнеполитической группы своей эрудицией и подготовкой. Он прекрасно знал английский и урду, свободно общался на фарси и французском, был очень начитанным человеком. При этом английским языком он владел так хорошо, что составлял документы в пакистанский МИД, сам редактировал и перепечатывал их на машинке. Это обычно поручалось только специалистам очень высокого класса.
Конечно, руководителю всегда импонируют такие качества людей, работающих под его началом, как дисциплинированность, собранность, исполнительность. Но Леонид Владимирович наряду с этими свойствами обладал ещё одним неоспоримым достоинством: он был очень внимательным человеком, например, никогда не перебивал своего собеседника, всегда выслушивал его до конца. (Была у него такая манера — слушать человека, немного склонив голову набок.)
Приходилось Виктору Фёдоровичу оказывать Шебаршину и содействие в решении вопросов сугубо оперативного характера. Как-то у главы Пакистана Айюб-хана состоялось большое совещание руководителей дипломатических миссий ряда стран, на котором с нашей стороны участвовал посол А. Е. Нестеренко. После этого Шебаршин получил распоряжение достать магнитную плёнку с записью всех выступлений участников этого совещания.
В тот же день Шебаршин обратился за помощью к Стукалину — ему было нужно любой ценой проникнуть в МИД Пакистана.
Стукалин начал ломать голову, как же это лучше сделать. Следовало найти такой повод, чтобы он был и не очень серьёзным (ведь по серьёзным поводам в МИД обычно ходит посол, в крайнем случае — советник-посланник, замещающий его) и одновременно не вызывал никаких подозрений у пакистанской стороны.
В МИДе у Стукалина был хороший знакомый по имени Бхати — он заведовал отделом, ведавшим вопросами отношений с СССР, а раньше работал в Москве. В то время Бхати занимал в министерстве солидную должность и готовился к очередному назначению на работу за границей.
Стукалин позвонил ему и попросился к нему на приём вместе с переводчиком. Как и ожидалось, Бхати отозвался приветливо, назначил день и время встречи. Посетителей — Стукалина и Шебаршина — он принял довольно тепло, беседа протекала неторопливо, за чаем и восточными сладостями.
