Анна Бурдина - Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы
Муж окружил жену «армией» врачей и слуг, стараясь выполнять любой ее каприз. Он выписывал десятки книг и журналов, которые она просила, познакомил ее с приехавшей недавно в Ереван графиней Киселевой. Графиня была большой поклонницей культуры и философии древнего Востока и заядлой путешественницей. Об этом в Ереване знали все, даже те, кто не знал графиню лично. Она приехала в Ереван в гости к своим высокопоставленным родственникам. Генерал Блаватский, зная о любви жены к философии Востока, посчитал, что Елене может быть интересно это знакомство. Хоть ненадолго ей будет с кем поговорить в далеком, глухом краю на интересующие ее темы.
Слугам было приказано выполнять все, что барыня не пожелает, даже самое невероятное. Они суетились, «кудахтая» над своей барыней, как наседки над единственным цыпленком. Только Сафара давно не было видно.
– Где Сафар? – спросила однажды Елена у Анфисы.
– Вы желаете его видеть или прокатиться на лошадях, барыня?
– Прокатиться.
– Барин запретил. Он сказал, что теперь на лошадях вам можно ездить только с его разрешения.
Елену перекоробило. Как это «с разрешения»? Значит, ей опять чего-то «нельзя» и она «должна» спрашивать у своего «хозяина» разрешения?
Ее взорвало, но пар выпустить было некуда, поэтому Елена в пылу негодования только и смогла сказать:
– А поговорить с Сафаром можно? Он ведь меня должен охранять, если не ошибаюсь?
– Сейчас пошлю за ним, барыня. Не гневайтесь. Барин приказал, что если Сафар вам понадобится, то немедленно за ним послать. Так что я мигом за ним сбегаю, – уверила ее Анфиса и побежала выполнять приказание.
Вскоре у ворот дома появился Сафар. Он соскочил с коня, прошел в сад и произвел свой магический приветственный жест: наклонился вперед, как бы поднимая с земли горсть песка, посыпал им перед собой и прижал руку к груди. Елена встала и в знак уважения ответила тем же.
– Я вызвала тебя, Сафар, чтобы отблагодарить, – сказала она.
– Не стоит, госпожа, я ваш слуга и сделал все, что должен.
– Спасибо, Сафар. Ко всем твоим необыкновенным доблестям, ты еще и скромен. Я виновата перед тобой. Пыталась обмануть твою бдительность и ускакать без охраны. Прости.
– Госпожа, никто в горах не может проехать незамеченным. Бог смотрит с неба и видит всех, живущих на земле, а горцы наблюдают со своих наблюдательных постов. Они находятся ниже Бога, но достаточно высоко, чтобы все видеть. Здесь свои законы, госпожа. Их надо знать или здесь родиться. Другой возможности нет. Любой чужой будет остановлен. Если вы захотите уехать далеко, скажите. Я ваш слуга.
Елена вдруг поняла, какая она была наивная и неопытная дурочка, думая, что так просто доберется до границы, не говоря о том, что сможет ее перейти. Она отъехала всего-то на несколько верст от города и уже была похищена каким-то туземцем. Тот пытался заговорить с ней на своем наречии, распознал в ней женщину, скинув шапку, связал и пытался увезти. И если бы не Сафар, то неизвестно, как бы все повернулось…
– Я уже совершенно здорова и хочу, чтобы завтра ты начал обучать меня искусству верховой езды.
– Это не для девушек, госпожа, – осмелился возразить Сафар.
– Я надену мужской костюм и стану похожа на мальчика. Ты меня должен научить. Я так хочу! – уверила его Елена.
– Как прикажете, госпожа. В мужском костюме можно.
Со следующего дня началась учеба. Елена с Сафаром галопом поднимались на скалистый уступ, откуда открывался вид на бескрайнюю равнину. Сафар учил свою госпожу, балансируя между жизнью и смертью, скакать по узкой тропинке, буквально «держась за воздух». Потом они спускались на равнину и принимались за акробатику. Требовалось удержаться в седле, свесившись на бок лошади и цепляясь одной ногой за стремена или седло; при этом надо было метко выстрелить в указанную цель на всем скаку. Больше месяца Елена вбирала в себя науку «владения седлом», показывая определенные способности, и вскоре превратилась в отличную наездницу.
– Прекрасно, госпожа, – похвалил ее однажды Сафар. – Теперь я могу взять вас к себе в отряд, – потом он замялся и добавил: – В мужском костюме, разумеется.
Для Елены это была высшая похвала человека гор.
Глава 10
Последняя капля
О том, что неприступность женщины сродни неприступности крепости. Взять ее можно только штурмом, хитростью или поискать «секретную дверь».
За несколько месяцев, которые Елена прожила со своим мужем в Ереване, он был необыкновенно щедр, добр и любезен. Время от времени между молодоженами появлялись искры разногласий, но внимательный супруг гасил любой мало-мальский огонь. Он старался во всем угодить своему маленькому «строптивому ангелу», особенно во время ее болезни после трагического ранения. Даже из того, что она задумала убежать, он не стал делать трагедии. Господин Блаватский продолжал быть уверенным, что их отношения когда-нибудь из «ангельских» превратятся в «земные». Когда ему удавалось намекнуть на это жене, Елена то и дело заводила отвлеченные, мистические разговоры и упорно стояла на своем, то есть «неземном». Первое время после болезни жены генерал Блаватский старался не заострять внимания на «больном» для него вопросе, но затем вновь разволновался и, наконец, настал день, когда их платоническая любовь представилась ему просто оскорбительной. Он решил изменить тактику и занять более жесткую позицию.
Как-то вечером Никифор Васильевич зашел к жене в спальню и поинтересовался, не изменила ли она к нему своего отношения и не желает ли исполнить свой супружеский долг, хотя бы для того, чтобы стать матерью.
– Нет, – ответила Елена, – я вам уже говорила однажды, Никифор Васильевич, что этого не должно быть, по крайней мере для меня это невозможно.
Никифор Васильевич расхаживал взад-вперед по комнате в расстегнутой нижней рубахе и время от времени устремлял на себя строгий, оценивающий взгляд в зеркало, висящее на стене напротив.
– Так для чего же в свое время вы просили меня жениться на вас, Елена Петровна? Или вы играли в какую-то детскую игру, в которой я стал случайным участником?
– Да, приблизительно так, Никифор Васильевич. Должна вам, к своему стыду, признаться, что тогда я страстно желала избавиться от опеки своей семьи и получить свободу. Единственной причиной моего выбора послужило то, что мне было менее горестно делать несчастным вас, чем кого-либо другого. Я не хотела замуж, поэтому выбрала вашу кандидатуру, считая, что если вы ничего не получите от этого брака, то мне вас совсем не будет жаль.
Никифор Васильевич с трудом проглотил оскорбление. Он отвернулся от зеркала, отразившего его душевную муку, прошел в угол комнаты, где висел образок Спасителя, перекрестился, потом осторожно сел на кровать «со своей» стороны, которая до сих пор так и оставалась ни разу не занята. Струившийся по его телу пот вмиг высох.
