Кэти Пайпер - Красота
Я умру здесь, — подумала я, чувствуя, что сознание начинает меркнуть. — После всего, что мне пришлось вынести в номере того отеля, после того, как я всю ночь боролась за свою жизнь, я умру в этом кафе через дорогу от собственного дома.
А может, это и к лучшему, — промелькнула вдруг мысль. — Тогда боль прекратится. Она уйдет. И я успокоюсь. Больше не будет страшно.
Но вдруг перед глазами возникли лица родных. Мамы, папы, Сьюзи, Пола. Я почувствовала, что во мне пробуждаются силы. Я должна бороться. Я не могу вот так сдаться. Я слышала, как вокруг ходят люди, что-то говорят, спрашивают меня, как я себя чувствую. Но голоса звучали глухо, будто были где-то далеко, а не рядом со мной.
— Все будет хорошо, не волнуйся.
— С тобой все будет в порядке.
Я знала, что эти люди просто утешают меня. Как же они не понимают? Я умру, если ничего не делать. Эта боль убьет меня.
Потом мне как-то удалось вспомнить о телефоне. Правда, я ничего не видела. Но со своим мобильным я управляюсь и во сне. Нащупав кнопки, я вспомнила, что предпоследним человеком, с которым я разговаривала по телефону, был Марти. Мне достаточно просто нажать кнопку соединения и надавить нижнюю клавишу один раз. Я сделала это и, когда услышала голос друга, нашла в себе силы, чтобы крикнуть:
— Марти, Марти! Приезжай в «Мокко»! Приезжай в «Мокко»!
— Что? — ошалело переспросил тот.
— На меня напали! Приезжай в «Мокко»!
— Что?!
— Мне в лицо плеснули кислотой. Пожалуйста, приезжай! — взмолилась я.
Через несколько минут Марти примчался в кафе. Его голос прорвался в мое сознание сквозь туман мучительной боли.
— Кэти, что с тобой? — в полной растерянности спросил он.
— Дэнни, где Дэнни? — шептала я, тыча в него телефоном. — Мне в лицо плеснули кислотой!
Я была в бредовом состоянии от боли и ужаса. Но присутствие Марти меня успокаивало. Он знает Дэнни в лицо, он не позволит ему прийти сюда и забрать меня. Марти не даст мне умереть прямо здесь, на этом стуле.
Сквозь пелену боли я осознала, что Марти набирает номер службы спасения. Я едва могла пошевелиться, но слышала, как он называет оператору «скорой помощи» мое имя и имена ближайших родственников… Потом работница кафе отвела меня в служебное помещение.
— Давай, Кэти, пойдем сюда, — сказала девушка, ведя меня за руку. Каждый шаг давался мне мучительно, каждое движение вызывало новый приступ боли.
— Мне нужно найти сапог и сумочку, — пробормотала я, будто это было самым важным в данный момент. Мне было так больно говорить, словно я наглоталась лезвий. Марти кинулся куда-то и спустя несколько минут вернулся с моей сумочкой. Она вся была забрызгана кислотой.
— Позвоните в полицию, — попросила я. Кто-то окунул мое лицо в воду, желая помочь, но после этого боль вытеснила все мои мысли и чувства. В целом мире осталась одна только боль — и я, как в западне, не в силах от нее спрятаться.
Еще целый час я просидела на стуле в кафе, стараясь не шевелиться, пока «скорая» пробиралась по запруженным машинами улицам. Я уже ничего не видела, звуки доносились издалека, словно я погрузилась под воду. Больше не было сил сопротивляться боли, и я то теряла сознание, то снова приходила в себя. Врачи «скорой помощи» ждали разрешения полиции заняться мной. Видимо, сначала нужно было убедиться, что нападавший не прячется где-то поблизости. Понятие времени исчезло для меня. Может, это длилось две минуты, а может, десять лет — для меня существовало только страдание, только невыносимая боль в обожженном теле.
Я почувствовала, что меня укладывают на каталку и застегивают змейку, потом выкатывают из кафе и грузят в машину «скорой помощи».
Должно быть, я умерла, — подумала я с облегчением. — Это, наверное, специальный пакет для трупов. А голоса, которые я слышу, — это души других умерших. Потом все померкло.
На следующее утро, когда я пришла в себя, накачанная морфином в ожоговом отделении госпиталя Челси и Вестминстера, то, конечно, не знала, где нахожусь. Я живая или мертвая? Где Дэнни? Я ничего не соображала. Потом сквозь опухшие веки я заметила какое-то голубое пятно и услышала папин голос. Он всегда носит только голубые рубашки, у него целый шкаф ими забит, это стало уже семейным преданием. Я поняла, что мама с папой здесь, рядом со мной. Очевидно, полиция сообщила им, и они тотчас приехали. Но в тот момент я решила, что они тоже умерли.
Как они умерли? — подумала я. — Почему нашей семье так не везет?!
Моя голова была размером с футбольный мяч, а лицо после нападения стало мертвенно-бледным, почти зеленым. И с каждым часом оно все больше опухало… Тогда я этого не знала: когда медсестры промывали лицо, стараясь нейтрализовать действие кислоты, я была в полузабытьи. Анализ показал, что это была серная кислота промышленной концентрации.
В ту ночь мне вкололи мощные седативные и обезболивающие препараты. К счастью, они сработали и я почти ничего не чувствовала.
На рассвете следующего дня я заворочалась, все еще очумевшая от лекарств и паники. Услышала, как мама с папой пытаются успокоить меня, но сама говорить не могла. Веки слиплись, и я была не в силах открыть глаза. Я не видела, как плачут родители, глядя на меня, на мою голову размером с большую тыкву. И не видела свою кожу на лице в черных, коричневых и оранжевых пятнах, покрытую волдырями, как жженый пластик.
Кто-то сунул мне в руки блокнот с ручкой, и я смогла нацарапать несколько слов: «Помогите! Я не могу дышать! Где я? Я умерла? Ослепла? Простите меня, я вас люблю. Пожалуйста, не плачьте!»
Они пытались ответить на мои вопросы, убеждая меня, что я жива, успокаивали, как могли. Потом мама спросила: «Это Дэнни сотворил с тобой такое?» Мама знала, что я с ним встречаюсь, — несколько дней назад я посылала ей сообщение. От одного упоминания его имени мне захотелось кричать. Неуклюже сжимая пальцами ручку, — хоть руки были обожжены не так сильно, писать было больно — я нацарапала, что Дэнни изнасиловал меня и грозился убить, и теперь я боюсь, что он ворвется в больницу и выполнит свои угрозы. Я не знала, как обстоят дела, но в одном была абсолютно уверена: Дэнни собирается прийти в больницу и добить меня, а я не в состоянии остановить его. Что до меня, то лучше бы я умерла. Я написала еще одну записку: «УБЕЙТЕ МЕНЯ», — и снова провалилась во тьму.
Следующие несколько часов прошли в полуобмороке: я то теряла сознание, то снова приходила в себя. В какой-то момент в палату зашел офицер полиции. Он сидел у моей постели и задавал мне вопросы, но я никак не могла сосредоточиться. Его звали Адам, и он казался милым человеком. Но я была в сумрачном забытьи, под воздействием морфина, и мысли мои путались. Видеть я по-прежнему не могла и представляла, что он выглядит, как кумир моего детства, Майкл Джексон.
