Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста
Служащие отеля устроили по этому случаю небольшую церемонию, украсив наши шеи гирляндами цветов и намазав лбы красной массой, а также вручили каждому яйцо и глиняную чашу с ракией.
— Огненная вода! — воскликнул Брайан и залпом осушил чашу.
Нашего прилета ожидали и двое оставшихся участников нашей команды. Роджер Порч, пилот Британских авиалиний, и Ричард Купер, журналист Фаиненшиал Таймс, которому предстояло отсылать репортажи о нашем продвижении.
Роджер поразил меня своим спокойствием и самоуверенностью. Человека такого типа хотелось бы видеть за штурвалом огромного самолета, попавшего в тропический шторм. Талантливый альпинист (у него был впечатляющий альпинистский послужной список), он был вторым в команде, кто имел в своем активе восхождение на Аконкагуа (6800 м), аргентинский вулкан — подходящая разминка перед высотой Эвереста. Чтобы занять место в команде, Роджер продал акции Британских авиалиний. Когда он говорил о предстоящей экспедиции, его энтузиазм был предельно ясен — восхождение на Эверест должно стать величайшим событием в его жизни.
Ричард был заядлым читателем. Будучи специалистом в области политики и экономики Азии, казалось, что он чувствует себя как дома на политическом брифинге, а не в суровых условиях экспедиции. Его задачей было отсылать статьи, включая и профиль Ала Хинкса, а также доводы за и против кислородной поддержки на восхождении. Он привез с собой из Великобритании палатку — «Гималайский отель» с мудреной системой двойного пола, способную выдержать жесточайший шторм. Остальные же участники со своими сделанными в Непале обычными палатками зеленели от зависти.
«Саммит», симпатичный отель с безукоризненным садом, расположен на маленьком холме, возвышающимся над Катманду. Обычно спокойный, он резко изменился с нашим прибытием. Вскоре балконы первого этажа превратились в свалку альпинистского снаряжения. Новое снаряжение было сразу тщательно обследовано. Многие из нас собирались в самый последний момент перед отлетом в Непал. Это был наш первый и последний шанс убедиться, что все взятое соответствует списку и подходит по размеру.
Немедленно возникли проблемы. Мои пластиковые высокогорные ботинки оказались настолько большими, что неопреновые бахилы, взятые Алом Хинксом из Великобритании, налезали на них с большим трудом, растягиваясь при этом до такого состояния, что малейший надрез мог привести к полному разрыву. Я отметил для себя, что с ними надо обращаться осторожнее. Мои кошки тоже были распущены до предела и, казалось, что они могут развалиться надвое от усталости металла после нескольких часов работы. Ничего не оставалось делать, как брать с собой запасные части, чтобы, при необходимости, их отремонтировать.
Сборы — тяжелая работа. Натягивание обуви в пуховой куртке сбило дыхание, хотя Катманду находится на высоте менее 1500 метров над уровнем моря.
У Брайана были более серьёзные проблемы со снаряжением. Его кошки не годились совсем, подтверждая мои опасения, что он плохо экипирован, В поисках лучшей пары он отправился в туристский магазин на Тамель, что послужило первым сюжетом нашего фильма.
Тамель одни из радостей Катманду. В кафе Тамеля, декорированном резным деревом, шоколадное пирожное и банановые оладьи подают, как в лучшие времена эры хиппи. На самом деле на пыльных улицах Тамеля рядом с толпами треккеров, легко узнаваемых по кроссовкам из гортскса, можно встретить и представителен второго поколения, обутых в сандалии, хиппи.
Проходя мимо фотомагазина, я вдруг решил купить восьмидолларовый пластиковый фотоаппарат. Я подумал, что этот одноразовый Кодак, fan camera (аппарат для потехи), пригодится мне в том случае, если с двумя другими аппаратами что-нибудь случится. Я засунул его в бочку и вскоре о нём забыл.
В противоположность Брайану у Ала была огромная гора снаряжения, извлекаемая из впечатляющего ряда бочек и ящиков, на многих из них были бирки предыдущих экспедиций на разные грозные пики. Чтобы не таскать снаряжение по несколько раз в году туда и обратно, у Ала было устроено постоянное хранилище в Катманду, признак истинного профессионализма, ибо в отличие от нас он был настоящим горным созданием. Подтверждением этого был паспорт Ала, каждая страница которого пестрела непальскими, пакистанскими и китайскими визами.
Шерпы появились на следующий день, чтобы проверить основное экспедиционное снаряжение. Они выглядели молодой, но сильной командой под руководством опытного сирдара Нга Темба, взошедшего на Эверест в 1993 голу. В её составе были ещё девять высотных шерпов и два повара — неотъемлемая часть любого восхождения.
Насвистывая, мы вышли вместе с шерпами в гостиничный дворик, поставили двухместные палатки и убедились в их целости. Проблема возникла со сложной системой стоек массивной столовой палатки, решение которой пришло вместе с Сандипом, который знал их устройство ещё с армейских занятий и терпеливо показывал нам, как соединить их вместе. Запасы продовольствия и кислорода были проверены, упакованы и подготовлены к отправке в базовый лагерь.
Эту ночь, последнюю в Катманду, мы провели вместе с шерпами, и текущее рекой пиво быстро растопило лёд общения.
Мы выбрались из отеля 3 апреля и отправились в восьмичасовую поездку в город Татопани на китайской границе. Ал был в ударе, он угощал нас сомнительными историями и ещё более сомнительными шутками. Одна из них озадачила Ричарда и он спросил, — что означает это враньё на этот раз? Ал не нашелся, что ответить. Мы въезжали в предгорья Гималаев, минуя деревни, которые становились всё более красочными по мере того, как мы набирали высоту и удалялись от Катманду. Веками на склонах гор в Непале устраивались миллионы террас, и сейчас, весной, каждая терраса представляла собой великолепный ковер из молодых зеленых побегов.
Через два часа после наступления сумерек и задержки, вызванной проколом колеса, мы прибыли в приграничный город Кодари. Мост Дружбы, узкий пролет которого связывает Непал и Китай, был закрыт на ночь, и нам ничего не оставалось, как устроиться на отдых в простом доме для отдыха, примостившемся над бурной рекой Бхут Коси Ривер. Над нами на китайской стороне призывно блестели огни Зангму.
Ночью, выгружая вещи из грузовика в кладовую, я недооценил высоту двери и треснулся головой о притолоку. Ошибочка, сказал я себе, увидев звезды. Я взял за привычку анализировать неуклюжесть, чтобы избежать подобных оплошностей. Я всерьёз опасался, что моим злейшим врагом в горах могу быть я сам, моё отсутствие координации. Я сел на бочку, чувствуя острую боль, проклиная себя и стараясь понять, как я совершил такую промашку, не заметив низкой притолоки.
