Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки
С рассветом полки опять построились в колонны и двинулись в путь. Первой опасной преградой на этом пути был Хинельский лесокомбинат. От партизан мы узнали, что там за надежными укреплениями располагается пехотный батальон противника. Ликвидацию этого вражеского опорного пункта я поручил полковнику Рухленко. Он прихватил с собой в качестве проводников нескольких партизан и успешно справился с поставленной задачей. Кратчайшая дорога в сторону фронта опять была свободна.
Прошли Хвощевку. Утро выдалось погожее, на небе - ни облачка. От ярких и еще теплых солнечных лучей начал таять молодой снежок, покрывший нарядной белой скатертью окрестные села и холмы. По оврагам побежали ручейки, раскисли дороги. Движение наше затруднилось. Лошадь, на которой я ехал верхом, то и дело оступалась. Шагавшие рядом бойцы буквально вязли в глинистом месиве.
С нечеловеческими усилиями полки перевалили гряду высот. И как раз в это время разведчики снова обнаружили на нашем пути противника. Лежавшие перед нами на шоссе Глухов - Севск деревни Познятовка и Веселая Калина были, видимо, хорошо укреплены. Но у нас не было выбора. Следом за нами двигались главные силы 13-й армии. Хочешь не хочешь, надо было вступать в новый бой.
Нам посчастливилось захватить достаточно словоохотливого пленного. Он подтвердил наши предположения в отношении Познятовки и Веселой Калины. Кроме того, от пленного мы узнали, что в обеих этих деревнях расположились на отдых мехчасти, совершающие марш.
Нашего появления здесь противник, по-видимому, не ожидал, и я решил воспользоваться этим. Дал команду полкам: немедленно развернуться в боевой порядок.
Центром вражеского расположения была деревня Веселая Калина, вытянувшаяся по обе стороны шоссе Глухое - Севск. Именно там между домами просматривались танки и бронетранспортеры. Несколько северо-восточнее, в Познятовке, была только пехота.
Для главного удара я избрал направление Познятовка - Доброе Поле. Здесь должны были наступать 605-й и 712-й стрелковые полки (впереди 605-й и левее, уступом за ним, 712-й). Справа через лес, в обход Веселой Калины, шел в атаку 498-й стрелковый полк, усиленный отдельным разведывательным батальоном.
Фронтально, с целью отвлечения внимания противника, эту же деревню атаковали наши артиллеристы и саперы. С этим сводным отрядом находился я сам.
Первыми завязали бой 605-й и 712-й стрелковые полки. Он был скоротечным и очень результативным. Гарнизон, оборонявший Познятовку, удалось уничтожить почти полностью.
Жаркая схватка разгорелась и на правом фланге.
Из леса за Веселой Калиной до нас доносились неумолчная трескотня автоматов и винтовочных выстрелов, грохот разрывающихся гранат, крики "ура".
В моем сводном отряде дела шли куда хуже. Атаковать деревню в лоб было почти невозможно. Немецкие пулеметы, располагавшиеся на чердаках крайних домов, простреливали все пространство перед Веселой Калиной. Под их губительным огнем артиллеристы и саперы залегли на заснеженном мокром поле. Время от времени над поредевшими боевыми порядками сводного отряда вздымались кверху темные султаны от разрывов вражеских снарядов.
Оценив обстановку, я распорядился перенести усилия отряда на левый фланг. Там фашисты держались менее устойчиво - в тыл им уже заходили подразделения 605-го стрелкового полка.
Поднял бойцов в атаку и помчался вперед вместе с ними. В руках у меня был автомат, в карманах - гранаты. Навстречу - целый рой пуль. Одна из них обожгла бок, но я не остановился, боль показалась тогда незначительной.
Все ближе и ближе вражеские траншеи. Гитлеровцы уже покинули их, но залегли под своими машинами, продолжая отстреливаться. Мы схватились за гранаты. Подожгли несколько бензоцистерн. Дым окутал деревню.
Автоматные очереди противника все злее полосуют воздух. А мой ППШ замолк опустел магазин. Я вынул пистолет... Еще рывок - и мы в самой деревне. Гарнизон Веселой Калины взят в клещи с двух сторон, и судьба его теперь решена...
Вот и дом, откуда с таким упорством вел огонь вражеский пулемет. В проеме чердачного окна я увидел вражеских офицеров. Метнул туда гранату. Дымом и пылью окуталось все вокруг. Я на какое-то мгновение остановился, чтобы осмотреться. И тут из-за угла противоположной хаты выскочил гитлеровец. Он, наверное, давно приметил меня, так как я имел, пожалуй, самый высокий рост в цепи наступающих. Фашист вскинул свой автомат, дал очередь. Я упал как подкошенный, почувствовав удар страшной силы по обеим ногам...
Что было дальше, не помню. Когда пришел в себя, почувствовал, что меня куда-то волокут по сырой, холодной земле. Но кто и куда? Может быть, немцы? Решил про себя: "Живой в плен не сдамся". Рука коснулась кобуры, и я весь похолодел: кобура была пуста.
К счастью, тут же услышал родную русскую речь - значит, тащат свои. Вспомнил, что, идя в атаку, пистолет держал в руке, и сообразил: видимо, он выпал у меня, когда я потерял сознание.
Через некоторое время медсестра перевязала раны. Ее заботы сосредоточились прежде всего на том, как остановить кровотечение. Крови я потерял много, но чувствовал себя еще довольно бодро.
Тем временем прибыла повозка, запряженная парой лошадей. Я потребовал, чтобы меня уложили в эту повозку так, чтобы можно было наблюдать за обстановкой и продолжать руководить боевыми действиями...
К вечеру мы окончательно выбили немцев из Веселой Калины. Жалкие остатки их гарнизона бежали в юго-западном направлении, оставив на месте боя несколько десятков транспортных машин, мотоциклов и большое количество оружия. Но и наши потери оказались значительными. Смертью храбрых пали в этом бою многие бойцы и офицеры.
Уничтожив еще одну преграду на своем пути, 132-я стрелковая дивизия снова двинулась на соединение с войсками фронта. Вокруг опять был лес, служивший нам хорошим укрытием от авиации врага. В деревнях колхозники снабжали бойцов хлебом и другими продуктами.
На нашем пути лежала и деревня - Малиновка, ныне известная всему миру как родина Никиты Сергеевича Хрущева. Но тогда никто из нас не знал об этом.
Жители этой скромной деревни помогали дивизии, чем могли. Они по-братски разделили с нами последние запасы продовольствия и сообщили очень ценные для нас сведения о передвижении немецких войск...
С каждым днем мне становилось все труднее командовать дивизией. Самочувствие ухудшалось: ведь я еще не получил настоящей медицинской помощи, и опытные люди резонно опасались, как бы у меня не началась гангрена.
Мы фактически уже вырвались из объятий врага. Наиболее "глазастые" из наших разведчиков ясно видели впереди советские кавалерийские разъезды. Но я был вынужден приостановить движение. Позади нас оставались так называемые главные силы 13-й армии, а на флангах все еще "сидел" противник. Если дивизия уйдет вперед, враг снова замкнет кольцо окружения, и частям 13-й армии придется опять осуществлять прорыв.
