Анри Гидель - Коко Шанель
Тогда, в 1907 году, самая древняя часть монастыря представляла собою красивую паперть с романским сводом, закрытую массивным дубовым порталом и окруженную зданиями, поросшими диким виноградом. Позади располагался обширный парк с вековыми деревьями, в глубине которого приютилось главное здание монастыря. Переделанное в XVII веке, оно венчалось крышей а-ля Мансар.[13] Высоченные окна в мелкую клетку давали свет созданным здесь при Людовике XIII многочисленным комнатам, которые полностью сохранили свое деревянное убранство. Когда Этьен приобрел Руалье, оно было в не слишком-то хорошем состоянии, но новый владелец, вознамерившийся провести здесь остаток жизни, не скупился – десятки художников и строительных рабочих, засучив рукава, трудились над реставрацией достопримечательностей имения и приданием ему комфорта, которого здесь недоставало катастрофически. Так, требовалось устроить здесь многочисленные роскошные ванные комнаты, причем выдержанные именно в стиле той эпохи, когда гигиена отнюдь не считалась первостепенной заботой даже у высших слоев общества, если верить знаменитому изречению графини де Панж: «Они вообще никогда не мылись!»
Вполне естественно, Этьен не забывал о самом существенном: расширял конюшни, увеличивал количество стойл – он рассчитывал вырастить не один десяток чистокровнейших скакунов и даже основать конный завод. Он тщательно подобрал и нанял на работу лучших работников, прислуживающих в конюшне, и самых опытных конюхов.
Отныне он мог лелеять самые дерзновенные мечты: участвовать в ливерпульском «Гран насьональ» или в кроссе По.
* * *Однажды в Виши Этьен пригласил Коко на тренировку. Представим ей самой поведать о полученных там впечатлениях:
«Мы договорились о встрече на следующий день. Перешла мостки через Алье, ступила на луг и очутилась подле стойл. Хорошо пахло быстро текущей водой: слышно было, как шумит запруда. Параллельно реке протянулся правый путь недавно спрямленной железной дороги; песок, белые шлагбаумы и горы Бурбонне вдали. Солнце золотило побережье Ганна. Жокеи и конюхи шагом ехали друг за дружкой, прижав колени к подбородку.
– Какая чудесная жизнь! – вздохнула я.
– Я веду такую жизнь круглый год, – ответил Этьен. – Она могла бы быть и вашей».
Габриель сделала вид, что не расслышала, но мысль о том, чтобы враз покончить с осточертевшим прозябанием, мало-помалу закрадывалась ей в душу. Но совершенно ясно, что она не была влюблена в Этьена. Он ничем не напоминал героев популярных книжонок, которыми она зачитывалась в отрочестве, равно как и неотразимых соблазнителей, чьи раскрашенные портреты украшали обложки романов по четыре су, которые она и сейчас продолжала читать. Но личность он и впрямь незаурядная – душа общества, всегда в добром настроении, обожаем своими друзьями и сам – прекрасный товарищ… Одним словом, самобытная персона. Как и она, Габриель. А раз так… Почему бы и нет?
Однажды она пошла ва-банк:
– Тебе случайно не нужна ученица? – спросила она и разом вспыхнула от смущения, словно уже сожалела о сказанном.
Однако такая дерзость не только не шокировала Этьена, но, напротив, очаровала его. Он так и покатился со смеху… Он сделает из нее наездницу! И он уверен в ее таланте! И скоро убедится в нем воочию!
Перспектива поселить в Руалье такую милую, такую забавную, такую незаурядную маленькую товарку, как Коко, и ввести ее в круг своих интимнейших друзей мигом соблазнила его. Своим присутствием она оживит несколько суровую жизнь, которую он здесь ведет, примет участие в тех милых фарсах, которые он так любит показывать. А поскольку она так любит лошадей, она не внесет никакого диссонанса в тесный круг, сплоченный все тою же пламенной страстью.
4
РУАЛЬЕ, ИЛИ НОГИ В СТРЕМЕНАХ
Компьень. Вокзал. 1907 год, вечер. «Малышка Коко», как ее называет Этьен, выходит из своего вагона третьего класса. Багаж у нее очень скромный: на лето – дамский костюм из альпаки, на зиму – костюм из шевиота, вот и весь ее гардероб. Ну и еще «собственная кожа старой ведьмы», как она сама говорит. Пригласивший встретил ее на вокзале и отвез в Руалье в своем легком экипаже-тильбюри.
Когда экипаж остановился перед импозантным порталом аббатства, его пассажирка застыла от изумления… Как не похоже на те лачуги, в которых ей доводилось ютиться, едва миновала пора малолетства! Отворилась дверь, ведущая в главное здание, – и взору открылась великолепная лестница XVII века с перилами из кованого железа, а над нею – портрет первой аббатисы Руалье, мадам де Лобеспин.
– Ее звали Габриель, точно так же, как и тебя, – смеясь, заметил Этьен.
Но, конечно, не из-за этого он отвел ей лучшую комнату – комнату самой аббатисы. О да, жилье у нее и впрямь было великолепным – с пышным декором, богатой мебелью, серебряными канделябрами, старинными портретами… Все это произвело живейшее впечатление на молодую женщину. Когда же Этьен отворил дверь предназначенной для нее изысканной ванной комнаты, она долго не могла прийти в себя – ведь в ее глазах признаком роскоши почиталось уже наличие простого таза для умывания и кувшина с водой к нему.
Автор не ставит здесь целью проникновение в альковные секреты, но все же правомочен вопрос: а какова в действительности была природа отношений, объединивших Этьена и его гостью? Как мы видели, она называет его прекрасным товарищем, да и позднее будет говорить о нем в тех же терминах, уточняя, что никогда не любила его. Со своей стороны, Этьен десятилетия спустя никогда не будет говорить о ней как о своей любовнице. Есть основание думать, что она и впрямь не была таковою до того, как он поселил ее в Руалье. Но при той свободе отношений, которая там царила, трудно предположить, чтобы их отношения по-прежнему оставались платоническими, даже если они были лишены подлинных любовных чувств. Их связь была лишена хитросплетений и ненужных сложностей. Не так ли обыкновенно бывает между спортсменами? Вообще же Этьен, веселый богатый холостяк, коллекционировал любовниц, не придавая приключениям большего значения, чем они того заслуживали. Но в лице Габриель ему открылась не просто прелестная молодая женщина, но самобытная личность, занимательная благодаря остроте рассуждений и ко всему прочему заинтересовавшаяся конным спортом, что являлось в его глазах существеннейшей добродетелью.
Кстати, он вовсе не собирался предлагать Коко роль хозяйки дома. В его глазах это значило бы придать ей слишком большую важность в своей жизни. Да и сама Габриель была далека от мечтаний об этих утомительных функциях. Годы спустя Этьен вспомнит, в какое замешательство приводил его стиль жизни Габриель в начале ее пребывания в Руалье: залеживалась в постели за полдень, у подушки – большие чашки кофе с молоком, под подушкой – бульварные романы по четыре су… Такой лени он ни в ком не видывал сроду! Но в ее-то представлении это была как раз та жизнь, какую полагается вести обитательницам замка. Она с лихвой вкусила беготни за грошовым заработком, материальных затруднений, неуверенности… Хватит с нее! До сих пор она жила, постоянно напрягшись… Теперь появилась возможность расслабиться всем существом…
