Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт
Сталин ответил 22 июля принципиальным согласием, но в свойственной ему манере вступил в торг: «Я разделяю Вашу мысль о желательности встречи между Вами, г. Черчиллем и мною. Однако я должен сказать, что теперь, когда советские армии втянулись в бои по столь широкому фронту, мне невозможно было бы покинуть страну и отойти на какое-то время от руководства делами фронта. Все мои коллеги считают это совершенно невозможным»{685}.
Рузвельт настаивал. 28 июля советский лидер получил его новое «личное и секретное послание»: «Ввиду происходящего сейчас быстрого развития военных событий я могу вполне понять трудность Вашей поездки на совещание с Премьер-министром и со мной, но я надеюсь, что Вы будете помнить о таком совещании и что мы сможем встретиться так скоро, как это будет возможно. Мы приближаемся ко времени принятия дальнейших стратегических решений, и такая встреча помогла бы мне во внутренних делах»{686}.
Двадцать третьего августа Рузвельт принял советского посла Громыко и заявил ему, что готов «куда угодно лететь» для встречи со Сталиным{687}.
Тем временем президент продолжал усилия по обеспечению США надежных позиций в послевоенном мире, в частности в финансово-экономической системе и вопросах международной безопасности. В июле 1944 года в городке Бреттон-Вудс (штат Нью-Гэмпшир) состоялась международная конференция по вопросу урегулирования после войны валютно-финансовых проблем, на которой присутствовали представители сорока четырех государств, в том числе СССР, а председательствовал министр финансов США Г. Моргентау, получивший инструкции президента.
В приветствии участникам конференции Рузвельт писал: «Торговля есть жизненно важный способ кровообращения свободного общества. Нам необходимо следить, чтобы артерии, по которым идет эта кровь, снова не были закупорены»{688}.
Рузвельт был рад, что советская делегация конструктивно участвовала в работе конференции, и совершенно не ожидал, что СССР откажется принять участие в тех валютно-финансовых учреждениях, которые были на ней образованы. Это еще более укрепило его решимость добиться новой личной встречи со Сталиным, чтобы восстановить «дух Тегерана».
Между тем в Бреттон-Вудсе были подписаны соглашения об образовании Международного валютного фонда (МВФ) и Международного банка реконструкции и развития (МБРР). Целью МВФ объявлялось поддержание стабильности курса валют стран-участниц путем предоставления средств для выравнивания их платежных балансов. Уставный капитал МВФ был определен в размере 8 миллиардов 800 миллионов долларов. Наибольшая квота определялась для США (31,25 процента) и Великобритании (14,8 процента). Целью МБРР являлось оказание помощи государствам-членам в реконструкции и развитии их экономики.
Придавая исключительно важную роль созданию этих валютно-финансовых учреждений, Рузвельт полагал, что его страна, являвшаяся самым мощным донором международной помощи, должна иметь наибольшее число голосов в руководящих органах МВФ и МБРР, что именно американцы должны возглавить эти учреждения, с их расположением в Вашингтоне.
То, что валютные операции станут осуществляться в долларах, подразумевалось с самого начала. Был установлен золотой стандарт: 35 долларов за тройскую унцию (31,1034768 грамма). В результате США получили валютную гегемонию, оттеснив ослабевшего конкурента — Великобританию.
Рузвельт был вполне удовлетворен результатами конференции в Бреттон-Вудсе, за исключением отказа СССР принять участие в работе созданных на ней финансовых органов (своих мотивов Сталин и его помощники не объяснили, но ясно было, что их не устраивало резкое усиление экономического влияния США в послевоенном мире). Неменьшее внимание президент уделял созданию международной политической организации, при этом исходил из того, что возврата к изоляционизму быть не может.
Для подготовки документов новой всемирной организации была созвана еще одна конференция — в старинном поместье Думбартон-Окс на окраине Вашингтона. Относительно той структуры, которая получила затем название Организация Объединенных Наций, шли острые споры. Рузвельт с помощниками стремился обеспечить главное место в ней США. Об этом К. Халл откровенно заявил группе сенаторов в мае 1944 года: «В случае отказа от создания международной организации безопасности или от участия в ней США лишатся своего руководящего положения»{689}. Рузвельт не был столь прямолинеен, но по существу придерживался той же позиции.
Конференция в Думбартон-Оксе проходила в два этапа: на первом этапе (21 августа — 28 сентября 1944 года) в переговорах участвовали представители трех держав, на втором (29 сентября — 7 октября) к ним присоединилась делегация Китая. Были подготовлены предложения о создании международной организации безопасности, которые после внесения серьезных корректив легли в основу Устава ООН.
Ко времени конференции ее участники уже договорились о том, что фактически главным органом ООН явится Совет Безопасности. Однако неясно было, какие государства помимо трех великих держав войдут в его состав в качестве постоянных членов. Американцы настаивали по указанию Рузвельта на включении Китая, советская сторона по директиве Сталина требовала включения Франции, поскольку намеревалась использовать в своих интересах неурегулированность отношений между временным правительством этой страны во главе с генералом де Голлем и США.
Споры вызывал также вопрос о процедуре голосования в Совете Безопасности: СССР настаивал на принципе единогласия постоянных членов, включая голосование по вопросам о тех конфликтах, в которые были бы вовлечены они сами; западные державы вначале предлагали ввести принцип равенства всех стран при голосовании, а затем, согласившись на право вето, требовали, чтобы страна, замешанная в обсуждаемом конфликте, не принимала участия в голосовании. Этот вопрос в Думартон-Оксе так и не был решен{690}.
Проблема единогласия великих держав в Совете Безопасности особенно беспокоила Рузвельта. Он решительно выступал против советского предложения о распространении этого принципа на голосование непосредственно заинтересованной державы. В личном архиве президента сохранился его меморандум, в котором, в частности, говорилось: «Единогласие постоянных членов Совета Безопасности должно иметь место в отношении решений, имеющих политический и исполнительный характер. Оно также должно преобладать в остальных категориях решений, касающихся мирного решения споров, кроме тех, в которых участвует один из постоянных членов». Рузвельт считал, что советское предложение вызовет серьезную оппозицию в американском конгрессе и в целом в стране, особенно среди изоляционистов, которые используют данный казус против участия США в организации. Более того, подчеркивал Рузвельт, «принятие нами правила полного единогласия было бы интерпретировано как сдача [позиций] по отношению к России, чья жесткая защита этого правила широко известна». Поэтому решение пока было отложено.
