KnigaRead.com/

Аза Тахо-Годи - Лосев

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Аза Тахо-Годи, "Лосев" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Общий подход и типическое в лосевских суждениях о творении Леонардо и о танцевальной американской музыке найти не трудно. Сначала – о подходе. Методика вроде бы доступная и хорошо известная в истории эстетики: различать во всякой вещи не только внешнее, но и внутреннее, сопоставлять внешнюю сторону явления с внутренней сущностью учили еще Гегель и Шеллинг. Но вот как именно увидятся эти две стороны, что жизненного извлечется в результате их сопоставления, узнаешь ли ты правду или заподозришь обман – сие зависит не от методик и теорий, но от собственного состояния или обстояния в культуре. От того, кто ты и где ты на самом деле.

Тут-то и возникает большой вопрос (через него мы придем к типическому), вопрос о прогрессе. Есть ли он? Имеет ли культура единый во времени и пространстве ход, а следовательно, эволюцию и прогресс? Или же существуют принципиально различные культуры, в круговороте вытесняющие одна другую?

Второй вариант ответа принадлежит о. Павлу Флоренскому. Он утверждал, что европейская история подчиняется «ритмически сменяющимся типам культуры средневековой и культуры возрожденской», средневековый тип характеризовал «органичностью, объективностью, конкретностью, самособранностью», тип возрожденский же – «раздробленностью, субъективностью, отвлеченностью и поверхностностью», а себя самого видел «соответствующим по складу стилю XIV–XV вв. русского средневековья» (цитаты из «Автореферата» для Энциклопедического словаря Гранат). Думаю, к тому же типу культуры принадлежал и Лосев – монах Андроник («всякий монах – это монах средневековый»), определенно считавший себя «сосланным в XX век». Отсюда и типическое родство суждений этих двоих об улыбке Джоконды и вообще о путях новой истории.

Увы, путь таков: от бесовской улыбочки к бесовской музычке. Можно подумать, что бес мельчает или, как в фокстроте, толчется на одном месте. Но это мы временно забыли, что «прогресс» в XX веке породил не только фокстрот, но и термоядерное оружие.

Восьмеричный путь

Почему-то действительно тремя группами и действительно по восемь книг в каждой выходили в свет основные труды А. Ф. Лосева. Первое восьмикнижие появилось в пору его молодости с 1927 по 1930 год, к концу жизни (на протяжении почти тридцати лет) напечатали второе восьмикнижие, «Историю античной эстетики». Уже посмертно с 1993 по 1999 год издательство «Мысль» выпустило еще восемь книг. Эти увесистые тома в серых обложках с нарядным тиснением представили некоторые прежние издания, включая первое восьмикнижие, а также архивную, прижизненно не публиковавшуюся часть наследия философа.

Три – это утешительно, это понятно, это, в конце концов, справедливо по отношению к певцу триад и Троицы. А вот почему и зачем, спрашивается, столь неотступно воспроизводилась еще и октада, восьмерица?

Вопрос существенно заостряется, если принять во внимание тот неоспоримый факт, что так называемый случай неизменно учинял препоны перед каждой из этих восьмериц. В первый раз, как мы теперь знаем, существенную роль сыграли драматические внешние обстоятельства, и прежде всего арест автора восьмикнижия в 1930 году. Он отрезал путь к печатному станку книгам «Вещь и имя», «Дополнение к „Диалектике мифа“» и «Николай Кузанский и средневековая диалектика». Спустя десятилетия устроению второй восьмерицы собственноручно содействовала Аза Алибековна: по ее инициативе для «разгрузки» слишком разросшегося V тома «Истории» родилось самостоятельное, а не в виде очередного тома, издание «Эллинистически-римской эстетики». Да потом, надо сказать, и само это многотомие по-своему – единственно возможным для толстых книг способом, – балансировало на заветной черте. Стоит ли верить, что только по техническим соображениям тома VII и VIII стали двойными, состоящими из двух книг каждый? Нет, здесь царствовал именно «случай». То есть базовые числовые структуры, скрытые до поры.

На новые времена пришлись испытания третьего восьмикнижия, оно по-прежнему, как два других, стремилось уйти от предначертанной числовой границы. Не трудно засвидетельствовать, сколь долго оставался под вопросом восьмой лосевский том «Личность и Абсолют». Отечественную экономику чувствительно пошатнул тогда «дефолт» 1998 года. А через несколько лет после издания книги, когда все уже попривыкли к новому восьмикнижию как к факту свершившемуся, издатели решили продолжить (и теперь уже, кажется, завершить) серию новым выпуском. В основу девятого тома легла, не нужно удивляться, все та же «Эллинистически-римская эстетика», когда-то перешедшая границы второго восьмикнижия и теперь уже третьего – тоже. Книга об известном переходном периоде культуры сама, получается, явила некий перманентный культурный переход…

Можно и дальше собирать биобиблиографические оговорки относительно размера восьмикнижий. Все равно результат незыблем – три и восемь. Остается инвариант. Еще Ямвлих знал, что троица есть смысловой центр и принцип совершенства, а восьмерица как третья степень двоицы «охватывает в качестве матери весь космос», она «всегармонична». Кто не доверяет интуициям античной натурфилософии, тому придется учесть свидетельство современной физики. В знаменитой классификации элементарных частиц (речь идет о теории унитарной симметрии адронов в кварковой модели М. Гелл-Мана и Ю. Неемана) возникают именно три различного рода восьмерки. Авторы теории даже недвусмысленно называли свое детище «восьмеричным путем».

Формула лосева

Попробую взять на вооружение одно из основных правил арбатского философа: «Пока я не сумел выразить сложнейшую философскую систему в одной фразе, до тех пор я считаю изучение данной системы недостаточным».

Сам-то А. Ф. Лосев это правило всегда соблюдал и поэтому уснащал свои многотомные исследования всяческими резюме, сводками тезисов, теми же «формулами в одной фразе». К примеру, ключевую мысль из «всего многотрудного и бесконечно разнообразного Платона» он любил выражать так: «Вода замерзает и кипит, а идея воды не замерзает и не кипит, то есть вообще не является вещественной».

Или вот из VII тома «Истории античной эстетики» возьмем образец еще одной фразы-формулы. Выстраивая основные философские течения античности в аспекте их отношения к мифу и разглядывая сквозь призму этого интегрального представления весь длинный ряд, автор «Истории» так характеризовал, в частности, позицию Прокла: «Миф есть субъект-объектное, то есть личностное тождество, данное как универсальная диалектика всеобщей теургии, построяемая с помощью понятийно-диффузной (или текуче-сущностной) методологии». Перед нами действительно точная формула, где всякий элемент работает, необходим и занимает строго свое место. Если, скажем, упомянутое тождество дано как «конструктивно-диалектическая структура», да еще без теургийного момента, то речь пойдет уже о Плотине. Или оформляется точка зрения Порфирия, если теургия наличествует, но она только «умозрительно-регулятивна». А если тождества субъекта и объекта философы почему-то не видят, миф же понимается только объективно, то ни о каком неоплатонизме (все названные выше были неоплатониками) уже нет речи, перед нами – воззрение классического периода, к примеру, досократиков («миф как материальная стихия»). И так далее, вариаций великое множество.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*