Пьер Сиприо - Бальзак без маски
В ходе тщательной тридцатилетней работы бальзаковедов было установлено, что Бальзак все больше и больше хотел стать историком, прибегавшим к использованию художественных образов, чтобы заинтересовать, а иногда и напугать читающую публику.
Бальзак хотел создать роман-реку, вместившую в себя два потока — политический и экономический.
Таким образом, как мы уже видели, в 1835 году родилась идея создания «Крупного собственника», а в 1836-м — «Наследников Буаруж». Как доказала Мадлен Фаржо, «Урсула Мируэ» — прелюдия этого политического замысла, который со всем размахом должен был воплотиться в «Депутате от Арси» и «Крестьянах».
Под напором требований Локена, который хотел немедленно получить заказанную книгу, Бальзак отказался от своих планов. Он не мог написать «Депутата от Арси» на одном дыхании, как когда-то за одну ночь он написал «Онорину».
В «Депутате от Арси» речь должна была идти о приезде в Париж молодых именитых провинциалов, которые рвутся к власти, чтобы затем в новом качестве вернуться в родные края.
В еще одном произведении, обещанном Локену в 1842 году, «Хижина и дворец», показан раздел деревни изнутри, глазами крестьян. И эту книгу невозможно было бы написать за один присест. Тьерри Боден полагает, что Бальзак задумал этот роман еще в 1817 году. В те времена земельный вопрос будоражил общество. Будет ли земля принадлежать дворянству, возвращавшемуся из ссылки, духовенству, вновь открыто занимавшему свое место в обществе? Останется ли она собственностью тех, кто скупил государственное имущество? В принципе Хартия 1814 года гарантировала необратимость сделок, имевших место во время Революции. Но дворянство во всеуслышание выражало недовольство, а духовенство могло отказать «покупателям» в Святом причастии. Людовик XVIII не уступал. Он хотел быть «королем двух народов», неважно, из «бывших» они или якобинцы.
Карл X и Палата депутатов, избранная в 1824 году, намеревались возместить ущерб крупным землевладельцам из дворян, чьи земли были распроданы. Они должны были получить компенсацию в размере одного миллиарда франков. Но кто заплатит? Правительство решило снизить государственную ренту с 5 до 2 %. «Эта реституция станет последней язвой Революции», — заявил Карл X. Финансовый Париж наотрез отказался оплачивать урон, нанесенный землевладельцам, из средств парижских буржуа. В конце концов деньги изъяли из амортизационного фонда, то есть из Государственного казначейства.
Но ультраправые не были удовлетворены. Монархисты считали, что следовало бы поступить наоборот: выплатить компенсацию покупателям и вернуть земли эмигрантам.
Эта юридическая баталия предоставила крестьянам повод для выступлений и развязывания войны с соседями — в полном соответствии с поговоркой «Кто с землей, тот с войной».
В 1817 году Бальзак стал свидетелем этих беспорядков. Он гостил тогда у Луи де Вилле Ла-Фе. Этот придворный аббат, превратившийся в крупного землевладельца, навел в своем поместье порядок, что пришлось не по вкусу соседям-крестьянам.
В 1818 году Бальзак, узнав о смерти Поля-Луи Курье, убитого объездчиком его охотничьих угодий, окончательно убедился в крестьянском вероломстве. Страсть, которую питал объездчик к жене Курье, придавала трагедии любовный аспект, но было известно, что ненависть к Курье соседей вызвал высокий забор, возведенный им для того, чтобы никто не мог проникнуть в его поместье. Необходимость идти на нарушения делает людей злыми. Крестьянин стремится собирать хворост, заниматься браконьерством, удить рыбу, промышлять в лесу по своему усмотрению.
Еще в ранней молодости Бальзак понял, что Французская революция совершалась не столько в Париже, сколько в деревнях. «Великий страх» 1789 года оказал более сильное воздействие, нежели взятие Бастилии. Бабеф, встав во главе заговора Равных, подвел итог Революции. Суд над Бабефом и его казнь 26 мая 1797 года сделали из него мученика. Его программа всеобщего счастья благодаря равенству пользования, достигаемому фактическим равенством, относилась не только к социальной жизни, но и к жизни чувств. Это предвещало конец буржуазии, ставшей земельным собственником в 1793 году. При этом, как должен был показать «Депутат от Арси», буржуазия продолжала занимать твердые позиции в обществе.
В июне или июле 1842 года Бальзак ездил в Арси-сюр-Об. Он исходил местность вдоль и поперек и сделал множество записей для создания «портрета политического деятеля-буржуа». Он хотел воссоздать историю «этой отвратительной буржуазии, которая ворочает делами».
У Бальзака сформировался образ буржуазного генеалогического леса, богатого на побочные ответвления, как это видно из «Готского альманаха». Эти ответвления, то есть потомство, никому не известное и буржуазное до мозга костей, являлось для Франции Луи-Филиппа тем же, чем были семьи Конде или Монморанси при Старом Режиме. Генеалогические ветви, которыми эти семьи охватили страну, напоминали Бальзаку «удава, столь искусно обвившего дерево, что путешественник наивно усматривает в нем естественный феномен азиатской растительности». Эти люди сжимали, душили жизнь в провинции, как в Париже «добропорядочное» общество подминало под себя все прочие социальные слои.
Эти семейные династии действовали по простой схеме. Если семья владела банком или солидным предприятием, если она породнилась через брак с крупными землевладельцами или высокопоставленными чиновниками, если среди ее членов были дядюшки аббаты, кузены-администраторы, сборщики налогов, судебные исполнители и если у них были дети, которые становились нотариусами, прокурорами, супрефектами или префектами, в таком случае неоспоримо и величественно, как восходящее солнце, одна семья занимала небосклон «кантона, городка или супрефектуры».
Для того чтобы завоевать власть и упрочить ее, эти семьи делали вид, что проявляют заботу о народе. Чопорные в приватной жизни, они вовсю балагурили с крестьянами, а их жены занимались благотворительностью. В предвыборный период эти люди проповедовали идеи, имевшие отношение к эмоциям, но никак не к истинным убеждениям.
Так родился самый большой бальзаковский миф — медиократия (власть посредственности). Это слово, придуманное Бальзаком, будет всплывать во всех антиреспубликанских полемиках в течение последующих ста лет.
Медиократия — это партия буржуазии, «золотая середина» посредственности, вклинившаяся между уничтоженной в 1789 году аристократией и народом, на котором непременно следовало нажиться. Медиократия — «это (также) гений препятствий». Братья Гонкур создадут даже «правительство медиократов».
