Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
Пожарные рожки на спардеке были открыты с начала боя, и вода обильно лилась на деревянную палубу. На спардеке все время стояли лужи, а избыток воды сбегал за борт. Но когда спардек был пробит снарядами и осколками, то вода стала стекать в нижележащие помещения, откуда стоков не было. Трюмные, заметив это, закрыли во многих местах отростки пожарной магистрали.
С верхней палубы по разбитым шахтам и сорванным трубам вентиляции вода попадала в угольные ямы, в кладовые и в бомбовые погреба, а из батарейной палубы стекала на нижнюю палубу через сходные трапы, с которых при разрывах на броневой палубе счистило газами комингсы. Большое количество воды набралось под полами кочегарок, куда ее приходилось спускать из бортовых отсеков после выравнивания крена.
К 2 часам ночи была закончена заделка пробоин в бортах и уборка воды с палуб. Корабль приведен в относительный порядок для продолжения боя.
Все эти исправления носили временный характер и предохраняли только от захлестывания гребнями волн. Давления воды при крене эти заделки не выдержали бы, и безопасный угол крена обеспечивался только высотой неповрежденного броневого борта, достигавшего 5–5 1/2 футов. Поэтому предельный угол крена не превышал 10°, после чего в воду начали бы погружаться пробоины борта по батарейной палубе и остойчивость корабля быстро бы упала. С левого борта три пробоины — на 31, 79 и 90-м шпангоутах — оставались без заделки, их снаружи лишь накрыли пластырями от захлестывания волн.
Уборка палуб шла непрерывно всю ночь и не прерывалась, даже в моменты минных атак. За борт выкидывались все негодные разбитые предметы, обгорелые койки и побитая мебель из. адмиральского и офицерского помещения и из всех жилых отсеков. С командного мостика и между палубами были установлены деревянные стремянки или повешены шторм-трапы.
Когда закончились неотложные работы, настало время вспомнить и о личном составе. Команде выдали консервы и хлеб, по всем помещениям разнесли пресную воду, отпустили спать людей, не занятых на вахте и на работах, разрешили спать персоналу башен и погребов. На ют были вынесены 26 неубранных трупов, обнаруженных на корабле, чтобы на рассвете предать их морю. В операционном пункте произведена полная приборка помещения. Часть раненых вынесена в другие отделения на нижней палубе, в прачешную, сушильню, машинную мастерскую и в арсенал.
На командном мостике ночью шло совещание о том, чего можно ждать утром. Японские потери в бою оставались неизвестными. Но, видя гибель наших сильнейших кораблей, все были склонны ожидать, что и японцы имели тяжелые потери. За период минных атак не слышали ни одного минного взрыва, а поэтому мы надеялись, что наша колонна ночью только разделилась, но не потерпела крупного урона. Ждали, что утром откроются идущие параллельным курсом отбившиеся суда или отряды. Соединившись вместе, мы могли бы рассчитывать выдержать бой против пострадавших кораблей противника. Чем ближе нам до боя удастся подойти к Владивостоку, тем больше шансов получить поддержку крейсеров «Громобой» и «Россия», а подбитым кораблям добраться до своих берегов.
Готовясь к продолжению боя наутро, привели в полную известность состояние артиллерии броненосца и наличие оставшихся боевых припасов. Выяснено следующее. Носовая 12-дюймовая башня: осталось одно правое орудие, подача снарядов талями вручную, заряды подаются уцелевшим левым зарядником; в наличии 52 снаряда, главным образом бронебойных. Кормовая 12-дюймовая башня: правое орудие исправно, левое действует на 30 кабельтовых; имеются 2 бронебойных и 2 фугасных снаряда. 6-дюймовые орудия правые: носовая башня может действовать вручную; средняя башня заклинена, проводка выгорела, прицелы испорчены; кормовая башня заклинена по траверзу, подача — вручную; прицелы исправны.
Тоже левые: носовая башня совершенно разрушена; левая средняя действует в нос от траверза, механизмы исправны; осталось 10 бронебойных и 10 фугасных снарядов; в левой кормовой механизмы исправны, прицелы пострадали, в строю одно орудие, снарядов на 110 выстрелов.
75-миллиметровые орудия: в батарее уцелело 10 орудий.
47-миллиметровые орудия: осталось 9 орудий (5 на носовом мостике и 4 на кормовом).
Шлюпки все разбиты или сгорели, катера обращены в груду лома, стрелы и лебедки для спуска уничтожены. Дерево израсходовано для заделки пробоин, половина коек сгорела. Спасательные средства отсутствуют.
Из строевых офицеров остались здоровых три: второй минный офицер лейтенант Модзалевский (находился при подводных минных аппаратах), лейтенант Бурнашев (ревизор, центральный пост) и мичман Карпов. Из раненых остались в строю контуженные старший офицер капитан 2-го ранга Шведе, лейтенанты Рюмин и Павлинов, мичман Сакеллари. Инженер-механиков осталось в строю пять человек, один отравлен газами. Из команды выбыло до 40 человек убитыми, ранено тяжело 42 человека, легко — 60 человек. В строю — 745 человек.
Благодаря расходу снарядов, угля, воды, масла и выброшенных за борт предметов за время боя броненосец разгрузился до 800 тонн, всплыл на 16 дюймов, показался из воды главный броневой пояс. Механизмы и руль исправны, топлива осталось 750 тонн. Полный ход сохранился до 15 1/2–16 узлов.
С рассветом старший офицер Шведе сообщил, что уцелевший отряд состоит из пяти кораблей. Головным идет «Николай I» под флагом Небогатова, за ним следуют «Орел», «Апраксин» и «Сенявин», а на правом фланге держится крейсер «Изумруд». Остальные суда нашей колонны, последовавшей за «Николаем» с наступлением темноты, за ночь исчезли. На горизонте пока ничего не видно, но есть надежда соединиться с нашими крейсерами и миноносцами, которые, повидимому, в дневном бою 14 мая пострадали мало. Так или иначе, надо быть готовыми к продолжению боя, потому что японцы, располагая преимуществом хода, несомненно, забежали вперед. Может быть, удастся проскользнуть мимо японцев, пользуясь тем, что через узкое место пролива эскадра прорвалась в открытое море.
В 5 часов на левой раковине были замечены дымки судов, шедших параллельным курсом с нами. Возник вопрос: кто идет — свои или чужие? Сигнальщикам казалось, что они видят желтые трубы, узнавали «Олег», «Аврору», «Донского», «Мономаха», «Нахимова». Возникла надежда, что усмотрен отряд крейсеров Энквиста, к которому пристали некоторые из наших отбившихся кораблей. Сзади на горизонте замечено судно, похожее на «Ушакова», но оно скоро скрылось. Погода была ясная, туман рассеялся, ветер стих, но оставалась значительная зыбь от волнения предшествующего дня. По сигналу адмирала с «Николая» «Изумруду» было приказано выяснить, какие суда идут параллельно с нами слева. Пройдя около трех миль, он быстро вернулся и сообщил, что это японские крейсера. Следовательно, мы были уже открыты и находились под неусыпным надзором неприятеля. С «Николая» сигнал: «Приготовиться к бою». Так как наблюдавший за нами отряд состоял из легких крейсеров, то наш отряд был еще достаточно силен, чтобы вступить с ними в бой. «Николай» повернул влево и пошел на неприятеля, но японские суда, обладавшие более высоким ходом, уклонились от столкновения и стали удаляться. «Николай» привел на прежний курс.
