Олег Михайлов - Суворов
Петр III правил Россией всего 186 дней, оставшись в памяти потомства одним из самых непопулярных русских императоров, едва ли не «ненавистником всего русского». Современный историк отмечает по этому поводу: «Созданный несколькими поколениями мемуаристов, профессиональных историков и писателей отрицательный образ Петра III превратился в расхожий стереотип. По меткому замечанию одного из дореволюционных историков, Петру Федоровичу была присвоена „какая-то исключительная привилегия на бессмысленность и глупость“. Приговор был вынесен. Он не нуждался в доказательствах и не подлежал пересмотру» (Мыльников А. С. Петр III. ЖЗЛ. — М., 2002.). И все-таки «реабилитация» Петра III состоялась, как, впрочем, и других исторических деятелей, испытавших на себе действие «кривых зеркал истории». В этом отношении сын Петра — Павел Петрович в полной мере разделил судьбу отца, которого, как отмечал Н. М. Карамзин еще в 1797 г. «судили со слов его смертельных врагов». Среди действий Петра III, которые никак не укладывались в эти стереотипы — его манифесты о вольности дворянства и ликвидации тайной канцелярии. Не так все просто обстоит и с подписанием мирного договора с Пруссией, который послужил основной причиной обвинений в «предательстве», выдвинутых Екатериной. Характерны слова Бирона: «Если б Петр III вешал, рубил головы и колесовал, он остался бы императором». Этот «недостаток» стоил ему не только короны, но и жизни.
Обстоятельства цареубийства до сих пор не выяснены. В первой из сохранившихся записок императрице Алексей Орлов говорит о его болезни. Во второй — о смерти. «Готов идти на смерть, — восклицает он, — но не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь, Матушка, его нет на свете, но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на государя!» Существуют сведения, что будущий полководец А. Г. Орлов-Чесменский, приставленный к Петру III «главным надзирателем», взял на себя весь грех, каялся, признавал себя «достойным казни». Последней жертвой дворцовых переворотов XVIII в. стал сын Петра III и Екатерины II Павел I, который попытался восстановить имя Петра III и даже перезахоронил его рядом с матерью в Петропавловском соборе, как бы посмертно «примирив» их.
Платов Матвей Иванович (1753–1818) — граф, генерал от кавалерии, атаман Войска Донского. Сын войскового старшины, начал службу в тринадцать лет в казачьем войске, в двадцать лет командовал казачьим полком. Впервые прославился своей отчаянной храбростью в 1744 г. в бою с ханской конницей на реке Калнах. В 1782–1783 гг. вновь сражался на Кубани. В 1788 г. за участие под знаменами Суворова во взятии Очакова награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. За сражения под Бендерами и Каушанами назначен походным атаманом. При штурме Измаила командовал пешими казачьими колоннами, был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени и назначен атаманом Екатеринославских и Чугуевских казаков. В 1793 г., будучи генерал-майором, участвовал в Персидском походе. При Павле I был оклеветан и сослан в Кострому. При Александре I произведен в генерал-лейтенанты и назначен атаманом Войска Донского. В антинаполеоновских войнах 1805–1807 гг. платовские казаки били цвет французской кавалерии. Награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. В Отечественную войну 1812 г. «летучий корпус» Платова входил в состав 1-й Западной армии и до Бородинского сражения одержал несколько крупных побед. В Бородинском сражении казаки Платова совершили легендарный рейд в тыл французской армии. «Платов, — отмечал биограф, — будучи одаренным выдающимися военными дарованиями и неустрашимостью, не имел соперников в том деле, которое выпало на его долю: он умел воодушевлять казаков на изумительнейшие подвиги; он жил всегда единой жизнью с донцами и разделял с ними все тягости и лишения войны». Воспет в оде Г. Р. Державина, в героической поэме В. А. Жуковского «Певец по стане русских воинов», в казачьих песнях, в лубочных картинах, став одним из самых популярных в народе героев Отечественной войны 1812 г.
Потемкин Григорий Александрович, светлейший князь Таврический (1739–1791) — генерал-фельдмаршал. Сын не богатого смоленского помещика. В 1757 г. поступил в Московский университет, но был отчислен, предпочтя военную службу. Екатерина II обратила внимание на вахмистра-богатыря в ее Конной гвардии еще в 1762 г., но в тот период в фаворе у нее были братья Орловы, которым она была обязана восшествием на престол.
О блистательной карьере Потемкина сохранился исторический анекдот. Он встретился с Григорием Орловым на придворной лестнице. «Что нового при дворе?» — спросил Потемкин, поднимаясь вверх. «Ничего, только вы подымаетесь, а я иду вниз», — ответил Орлов. В 1774 г. Екатерина сообщит Гримму о своем новом фаворите: «Я отделалась от некоего превосходного, но весьма скучного гражданина, которого немедленно, и сама точно не знаю как, заменил величайший, забавнейший и приятнейший чудак, какого только можно встретить в нынешнем железном веке». Потемкин уже участвовал к тому времени во всех наиболее крупных сражениях первой русско-турецкой войны 1768–1774 г., пройдя за шесть лет путь от подпоручика до генерал-поручика, заслужив на поле брани высший военный орден Святого Георгия 2-й степени. Двухлетний «фавор» ввел его в первые ряды царедворцев. Существует предание, что Екатерина, как и Елизавета Петровна с Разумовским, вступила с Потемкиным в тайный брак в церкви Большого Вознесения в Москве (в той самой, в которой венчался Пушкин с Натальей Гончаровой), и где долгое время хранились их подвенечные венцы. В записках она называла его: «муж дорогой», «нежный муж», «дорогой супруг», «остаюсь вам верной женой», «мой дражайший супруг», «муж родной». Но и в дальнейшем, когда роль «ночного императора» перешла к другим, Потемкин продолжал занимать исключительное положение как государственный деятель. «Истинный и бескорыстный друг Екатерины, — писал известный мемуарист А. М. Тургенев, — человек необразованный, но великий гений, человек выше предрассудков, выше своего века, желавший истинно славы отечества своего, прокладывавший пути к просвещению и благоденствию народа русского». Назначенный в 1774 г. наместником Новороссийского края, он все последующие годы посвятил главному делу своей жизни — присоединению Крыма. «Крым, — писал он императрице, — положением своим разрывает границы. Положите же теперь, что Крым Ваш и что нет уже сей бородавки на носу. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, цесарцы без войны у турков Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет держав в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой добавит». Императрица направила Потемкину секретный рескрипт, в котором давала согласие на присоединение Крыма, чтобы он «не гнездом разбойников и мятежников на времена грядущие оказался, но прямо обращен был на пользу государства». Реорганизация армии, Черноморского флота, основание Севастополя, Херсона, Николаева, Екатеринославля, создание на Кубани мощной пограничной линии Черноморского, Терского, Моздокского казачьих войск — все это позволило России выиграть вторую русско-турецкую войну 1787–1791 гг. и закрепить Ясским миром незыблемость южных рубежей Империи. Таков был итог деятельности светлейшего князя Тавриды, одной из самых ярких личностей екатерининской эпохи. В 1788 г. награжден орденом Святого Георгия 1-й степени «в воздаяние, усердия к отечеству, искусства и отличного мужества, с которым предводительствуя армиею и одержав важные над неприятелем России и всего христианства поверхности, предуспел покорить оружию и крепость Очаков». Кампании 1789–1790 гг. ознаменовались победами Суворова при Фокшанах и Рымнике, взятием Измаила. Покровительство Потемкина спасло Суворова от многих бед. «Бес, но с благодеяниями», — скажет Суворов о своем сослуживце, которого он знал еще до его возвышения. Получив известие о смерти Потемкина, Екатерина II произнесла: «Теперь вся тяжесть правления лежит на мне одной».
