Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России
Я знал, что окажусь в самой тяжелой из всех кандидатов ситуации, поскольку расследование, затеянное против меня, будет использоваться как инструмент политического давления, создаст для ведения предвыборной кампании огромные трудности. Прежде всего это мера пресечения — подписка о невыезде. Она не исключала передвижения по стране, но каждый раз мне нужно было звонить следователю и фактически просить его дозволения даже на самую незначительную поездку.
А «кто в доме хозяин», власти дали мне понять сразу. Помните, я планировал поехать на 2–3 дня в США по приглашению американских конгрессменов на конференцию по коррупции. Едва ли не за день до моего отъезда, спохватившись, власть предержащие дали команду изъять у меня заграничный паспорт.
На этих выборах я ставил перед собой две задачи.
До начала 2000 года я как бы сидел в окопе, а газеты и телевидение с увлечением поливали меня грязью. Участие в выборах хоть отчасти позволило мне, используя те же средства массовой информации, выступить не то что в свое оправдание (оправдываться мне не в чем) — в защиту своих принципов.
Другая задача — возможность публично критиковать навязываемую стране «преемственность» власти, показать, что на самом деле представляет собой официальный «наследник» Ельцина. Собственно, я оказался единственным из кандидатов, кто не стеснялся называть вещи своими именами.
И вот тут вновь четко «сработали» журналисты: меня постоянно обвиняли в том, что я только обещаю разоблачений и ничего не говорю. На самом же деле мои выступления просто не передавали в эфир и не печатали.
Стоит вспомнить, к примеру, такой случай. Одна из моих предвыборных поездок была на Дальний Восток. Началась она с мелкой пакости, устроенной властями: вылет из Москвы задержали на час. У меня была намечена в тот день запись на ТВЦ, я отменил её — специально, чтобы вовремя успеть к самолету. Вместе со всеми сидел этот час в аэропорту, ждал. А когда, наконец, нас повели на посадку, объявили, что рейс задержан по вине Генерального прокурора Скуратова — дескать, опоздал большой начальник, а без него вылететь не можем…
Этот час был «выигран» властями, чтобы журналисты, собравшиеся в аэропорту Владивостока на пресс-конференцию, не дождались меня и ушли.
Но расчет не оправдался.
Начиная с той пресс-конференции, я в каждом выступлении рассказывал о деле «Мабетекс» и обо всех связанных с ним персонах. На моих встречах с избирателями и на пресс-конференциях в Иркутске, Новосибирске, Челябинске, во Владивостоке были не только местные журналисты, но и представители ОРТ, РТВ, НТВ. Были… Но ни один из каналов не включил эти материалы в трансляцию. Мало того, НТВ, казалось бы, находящееся в некоторой оппозиции к официальным властям, пару раз продемонстрировало своей аудитории якобы пустой зал в Краснодаре во время моих выступлений: вот, мол, какой из Скуратова кандидат в президенты — никому он не интересен, даже на встречи с ним никто не идет. А это были отнюдь не встречи с избирателями, а пресс-конференции для местных средств массовой информации. Разница огромная — согласитесь, если на пресс-конференцию пришли 20–30 журналистов, то это свидетельствует не об отсутствии интереса к моей деятельности, а, наоборот, о повышенном внимании. Двадцать журналистов — двадцать представителей разных газет и журналов, местного канала телевидения. А в редком регионе выходит больше двадцати изданий. Но в огромном зале они смотрятся, конечно, довольно жалко.
На самом же деле интерес к моей деятельности у людей был достаточно высок. В Челябинске, скажем, избиратели заполнили зал на полторы тысячи мест — люди даже в проходах стояли! Уральская юридическая академия — там вообще все желающие пробиться в зал не смогли. Впрочем, Уральская академия — некорректный пример: все-таки это моя alma mater… Хотя в Москве на встрече со студентами МГУ была та же картина.
Забавная история приключилась во время дебатов на телеканале РТР. Н. Петкова, может быть, для того чтобы выяснить, какой именно информацией я располагаю, а, может быть, желая просто спровоцировать, напомнила мне об обещании огласить список политиков-коррупционеров. Причем, сделала она это «под занавес» — до конца эфира оставалось 20 секунд.
Прошло пять дней. Я прихожу на запись следующей передачи — и Петкова начинает программу с вопроса о коррупционерах. Она была уверена (потом она сама мне призналась), что я забыл об этом. А я, как оказалось, не забыл — все необходимые документы на этот раз были у меня с собой.
Казалось бы, странно, но на РТР мне дали возможность «выложить» материалы, компрометирующие Кремль.
* * *Откровенно говоря, я рассчитывал на большую поддержку, и полученные мною в итоге 0,43 % больно меня задели. Но если попытаться отбросить эмоции и поверить этим цифрам, предмет для анализа все же есть… Смотрите: Говорухин, всемирно известный режиссер, популярный политический деятель с отменной репутацией, — и я… В течение года на меня вылили столько грязи, что хватит утопить новый град-Китеж. Я говорю не только о «новостных» передачах ОРТ и РТР, но и о проплаченных Березовским пикетах проституток и руководителей массажных салонов, об иске ко мне Людмилы Нарусовой, вдовы Собчака, об обвинениях Чубайса… Все это — звенья одной «пиаровской» цепи. Кроме того, у меня отобрали заграничный паспорт, взяли подписку о невыезде. Во время всей предвыборной кампании устраивали мне мелкие пакости (вроде той, с задержкой рейса во Владивосток), задерживали моих людей — тех, кто расклеивал листовки и вел агитацию… Словом, власть выступила против меня максимально жестко.
Еще один повод для сравнения: Говорухин — человек со связями, один из лидеров «Отечества», он опирался на широкую партийную поддержку. У меня же за спиной не было и нет никакого политического объединения, нет серьезных финансовых ресурсов. Деньги на избирательную кампанию собирал в основном по друзьям — как раньше, в XIX веке, для открытия какого-нибудь дела пускали подписной лист.
И опыта предвыборной борьбы, в отличие от Говорухина, у меня, в сущности, не было никакого. Поэтому и мной, и моим штабом было допущено много ошибок и просчетов. Например, такой: мой электорат — протестный, как и у коммунистов. Последние сделали мудрый ход: выдвинули лозунг — «Зюганов — президент, Скуратов — Генеральный прокурор». И мои потенциальные избиратели отошли к Зюганову, поскольку понимали, что это позволит восстановить в прежнем качестве и Скуратова.
И времени о-ло мало — ведь меня привыкли воспринимать в качестве Генерального прокурора, а не публичного политика. Стереотипы ломать и без того очень сложно, а тут и Избирком сделал все, чтобы сократить сроки агитации. Формальные — даже не ошибки, а простые небрежности в заполнении листов с подписями в мою поддержку, могли привести к отказу в регистрации. Например, в начале листа стоит адрес: Челябинская область, город Магнитогорск. Сборщик, заполнив одну сторону, переворачивает лист и адрес следующего человека уже записывает: город Магнитогорск, улица такая-то… То есть, без «Челябинской области». Избирком цепким глазом выхватывает «неувязочку» и тут же предъявляет претензию: неполные данные о подписантах. А в каком-таком Магнитогорске тот гражданин проживает? Область не указана, может быть, и города такого нет?
