Михаил Кольцов - Испанский дневник
Я пробую проследить, как создаются новые большие прожектора. Заказ размещен на пятнадцати предприятиях – и всюду кипит работа, и всюду подъем, хоть и на пустой желудок.
Под крышами пустующего автобусного парка рабочий, тоже с капитанскими нашивками, Хесус Барейра Санчес создал совершенно заново военный завод. Откуда только он не натаскал туда машин! В людной части Мадрида одно предприятие оказалось на первой линии огня, в двухстах метрах от фашистских окопов. Конечно, в нем провалило снарядом крышу, продырявило стены. Барейра надумал эвакуировать оттуда станки и запасы меди. С медью дело пошло прилично – ее ночью возили на ослах, отправляя их по окопам. Но со станками – что тут было! Когда бригада начала ночью стучать молотками, мятежники вообразили, что готовится большая атака, и буквально засыпали завод снарядами. Им и в голову не могло прийти, что это сумасшедшие люди пришли вывозить машины… А все-таки безумцы добились своего. Станки стоят теперь в безопасности. Вот вертятся их ремни.
Барейра показывает свое хозяйство, выросшее за четыре месяца. Пожалуйста: он участвует в изготовлении прожекторов. Но и помимо прожекторов у него есть что предложить. Он здесь строит броневики – вот стоит целая дюжина. И еще кое-какие игрушки… Он думает о завтрашнем дне – вот наверху у него фабрично-заводская школа, подростки учатся слесарному и механическому делу. А здесь – мы спускаемся в подземелье – здесь вырыт ни больше ни меньше как стометровый, крытый железобетоном туннель, который служит тиром для пробных стрельб броневиков и в то же время противовоздушным убежищем для всех рабочих предприятия. Построен он за шесть недель.
Мы опять наверху – Барейра покатывает столовую, души и ванные для рабочих, клуб. На прощание он показывает напротив, через улицу, большой, еще не совсем готовый шестиэтажный жилой дом.
– Вот думаем занять и отдать рабочим под квартиры. Сами, конечно, оштукатурим, отделаем. Как вы полагаете?
Я не вправе ничего советовать Барейре. Но видно, что он и его товарищи и без советов дом займут. Бывший владелец его, наверно, далеко, по ту сторону окопов. А в демократической, антифашистской Испанской республике вряд ли кто будет оспаривать этот дом у рабочих, которые насупротив него, без средств и вложений, из обломков создали мощный военный завод и дают государству многомиллионную оборонную продукцию.
…После длинного путешествия по заводам и фабрикам мы добираемся до сборки и отправки прожекторов. В больших железнодорожных мастерских старики рабочие, временно оторванные от своей обычной работы, старательно и любовно прихорашивают большие световые машины.
Алюминиевое мясо убитых хищных «Юнкерсов» сейчас превратилось в оправу для огромных зеркал, которые помогут отразить и сбить другие фашистские птицы.
Десятками мадридских прожекторов уже охраняется небо Валенсии и Барселоны.
1 октября
Открытию очередной сессии кортесов предшествовала немалая шумиха и в лагере Франко, и за границей. Мятежники неустанно заявляли и в печати, и по радио, что испанский парламент давно уже не существует, что часть его поддерживает бургосскую власть, другая часть бежала в эмиграцию, третья перебита, а с четвертой, «красной», не приходится считаться. К тому же парламент давно не собирается, правительство перед ним не отчитывается, а если это и бывает, то все равно одобрение правительства парламентом никакой законной силы не имеет.
Все это совершеннейшая ложь. Известно, что правительство Народного фронта пришло к власти именно потому, что страна избрала парламент подавляющего демократического и левого большинства, в котором фашисты составляли горсточку в несколько десятков человек. Кроме этой горсточки, буквально весь состав парламента Испанской республики, вне зависимости от политических противоречий между партиями, остается на точке зрения своей правомочности и законности, включая ряд депутатов умеренно правых партий. Некоторые из них, в том числе бывший председатель совета министров Портелья Валядарес, даже приехали из-за границы на сессию парламента, чтобы подчеркнуть признание ими конституционности режима сегодняшней Испании. Другие прислали телеграммы о болезни или, как астурийцы, о физической невозможности добраться до Валенсии. В этих телеграммах тоже содержатся приветствия парламенту и правительству. И кортесы собрались точно в предусмотренный конституцией срок.
С утра вокруг прежнего здания валенсийской «лонхи» огромная толпа. Популярных депутатов и министров встречают овациями и возгласами, непопулярных или только что вернувшихся из эмиграции окружают холодным, но вежливым любопытством. Никто не нападает на них, никто не собирается разорвать в клочки, как пророчествовала фашистская пресса, отговаривая ехать в Валенсию. В дипломатической ложе представители Великобритании, Франции, США, СССР, Бельгии, Швеции, Чехословакии, Аргентины, британская парламентская делегация и другие почетные гости.
С утра в кулуарах много говорят о большой оппозиционной речи, которую будто бы приготовил на сегодня Ларго Кабальеро. Но к моменту начала заседания выясняется, что Кабальеро говорить сегодня не может. Ему не до того. Сегодня должно было состояться заседание Национального комитета Всеобщего рабочего союза, на котором члены комитета предполагали осудить действия Кабальеро, разваливающего союз, и сместить его с поста генерального секретаря.
Упрямый и обозленный старик не придумал ничего другого, как запереться в помещении секретариата и не впускать никого. Национальный комитет собрался в другом месте и к вечеру сместил Кабальеро с поста генерального секретаря.
Открывая сессию кортесов, их президент Мартинес Баррио обращает первые свои слова к республиканской армии, которая на суше, в море и в воздухе героически и упорно обороняет независимость и свободу Испании.
17 октября
Опять идут упорные, жестокие бои на подступах к фашистской Сарагосе. Двадцатый раз мы говорим «упорные, жестокие». Но при этом нисколько не повторяемся. Каждый новый этап войны в Испании приносит все большее ожесточение борьбы, все большую насыщенность ее огнем и техникой, все большее количество жертв.
Я не знаю, как будет оценен сегодняшний день сводкой военного министерства. Газета из Валенсии придет сюда послезавтра – ее будут везти сначала в автомобиле по большим дорогам, потом на мотоцикле по проселочным, потом на муле в горах.
Но тогда сегодняшний день уже сольется с другими, его трудно будет вспомнить во всех деталях среди четырехсот уже пережитых. Сейчас, только что закрытый черным занавесом ночи, он еще стоит перед глазами…
