Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
Здесь самое место поговорить о том, какая обстановка была в те годы в ГУЛАГе. К концу короткого бериевского правления общее число заключённых сократилось более чем в два раза и по состоянию на 1 июля 1953 года составило 1 044 420 человек в лагерях и колониях Минюста, плюс 250 тыс. человек в лагерях и тюрьмах МВД. Число ИТЛ равнялось 65. Однако с этого времени наметилось обратное движение, и численность заключённых в лагерях и колониях начала расти. Особые лагеря, наполненные политическими противниками партии, свой статус не изменили [Л.24]. В этот период произошли три бунта в лагерях заключённых (в Воркуте и Норильске в 1953 году и в Степном лагере Казахской ССР в 1954 году), которые как раз в расцвет хрущевского послабления были жестоко подавлены войсками.
Несмотря на провозглашение в речах политических лидеров страны о приверженности демократическим принципам, сущность экономической системы не изменилась, а потому по решению партии и правительства вновь началось постепенное восстановление лагерно-производственных комплексов. Как и в былые времена, начальник лагерной структуры стал назначаться руководителем соответствующего производства. Следующим шагом в старину явилось подчинение лагерей, возвращённых в МВД, своим главкам не только по производственным, но и по всем другим вопросам. Наше высшее партийное руководство не видело иных путей формирования производительных сил, в связи с чем было открыто 14 новых лагерей. К концу 1954 года свыше 75 % лагерных подразделений и заключённых были сосредоточены на лесоразработках, в атомном строительстве и в Дальстрое.
После восстания в Степном лагере был ликвидирован институт особых лагерей, но в соответствии с «Положением об исправительно-трудовых лагерях и колониях» осуждённые за контрреволюционные преступления должны были содержаться изолированно от остальных заключённых. Так что при Хрущёве сохранились прежние порядки. Правда, «во исполнение решения директивных органов» (читай — ЦК КПСС) был дан старт пересмотру всех политических уголовных дел. Благодаря этому к началу 1955 года численность заключённых уменьшилась с 1 360 303 до 1 073 280 человек [Л.24].
В целях дальнейшего ослабления объединённого МВД 12 марта 1954 года Президиум ЦК КПСС принял решение о выделении органов госбезопасности в самостоятельное ведомство. На следующий день указом Президиума Верховного Совета был образован Комитет Государственной Безопасности (КГБ) при Совмине СССР (читай — при ЦК КПСС). Председателем Комитета назначили пока ещё друга Хрущёва генерал-полковника И.А. Серова. Чтобы подмазать доро-тому и сделать его более покладистым, Ивану Александровичу в августе 1955 года, к его 50-летию, сначала присвоили воинское звание генерала армии, а затем наградили орденом Ленина. Для надёжности в качестве первого заместителя председателя КГБ главу нового ведомства подпёрли бывшим партийным деятелем К.Ф. Лунёвым.
Теперь, когда система госбезопасности, включавшая разведку за границей, контрразведку, средства борьбы с антисоветским подпольем, националистическими формированиями и враждебными элементами, находилась под хорошим партийным надзором, в её ведение передали правительственную связь, перлюстрацию телеграфной и почтовой корреспонденции, а с марта 1957 года и охрану государственной границы.
Несмотря на то что из МВД ушла крупная составлявшая это ведомство структура, за счёт возвращения лагерно-производственных подразделений это министерство так разрослось, что у сохранившего свой пост министра генерал-полковника С.Н. Круглова вместо 4 стало теперь 6 заместителей, правда, среди них ни одного первого зама. Генерал-майор С.Е. Егоров и генерал-лейтенант Н.П. Стаханов являлись профессиональными работниками органов, генерал-лейтенант С.Н. Перевёрткин прибыл из Министерства обороны для командования войсками, а трое остальных заместителей отличались партийным прошлым. Не имевший воинского звания, И.С. Комиссаров всю свою трудовую жизнь работал на партийном поприще и был направлен в органы внутренних дел (вместо убывшего в КГБ Лунёва) с должности заведующего сектором органов МВД Отдела административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС. 12 апреля 1954 года он стал замминистра и, конечно же, получил под свою опеку управления кадров и учебных заведений. Партийный работник, бывший ответственный контролер, член бюро КПК при ЦК КПСС полковник А.В. Никифоров был направлен в МГБ ещё в 1951 году и занимал там должность замминистра. С подачи Берии, разгонявшего бывших политработников, он стал зам. начальника УМВД Брянской области, но к осени 1953 года вернулся в Москву. С 26 марта 1954 года на три года он стал замминистра внутренних дел. Бывший работник ЦК КПСС полковник В.П. Петушков с 3 июля 1953 года возглавлял Управление кадров МВД, а с 22 февраля 1954 года был назначен замминистра [Л.23].
Таким образом, как органы госбезопасности, так и внутренних дел находились отныне под надёжным надзором хрущёвских ставленников и ни при каких условиях не могли встать над партией.
После выделения КГБ из МВД Ленинградское облуправление также распалось на две составляющие. Генерал-лейтенант Богданов стал начальником УВД, в ведении которого сохранились милиция, пожарная охрана, местная противовоздушная оборона и др. (кстати, в летописи Ленинградского УВД о Богданове вообще никаких сведений не сохранилось). Начальником Управления КГБ при Совмине СССР по Ленинградской области 27 марта 1954 года был назначен генерал-лейтенант С.С. Бельченко, до этого, с декабря 1953 года, командовавший погранвойсками Ленинградского округа [Л.51].
В 1999 году мне посчастливилось побеседовать с генерал-полковником Бельченко, который после Ленинграда работал с 1956 по 1959 год зам. председателя КГБ при СМ СССР, а затем вышел на пенсию по болезни. Я попросил Сергея Саввича поделиться своими впечатлениями о встречах с моим отцом, происходивших почти полвека назад при их совместной работе в городе на Неве. Бельченко сказал, что как начальники областных управлений они с Богдановым имели между собой служебные контакты, хотя и не очень частые. Все возникавшие вопросы решали «хорошо, при взаимном понимании». Личные отношения у них сложились уважительные. Я, конечно, задал свой контрольный вопрос: знал ли коллега по работе, что у Николая Кузьмича не было левого глаза и почему? Сергей Саввич ответил, что сначала не знал, и «при встречах это не бросалось в глаза». Однако потом кто-то сообщил ему о данном обстоятельстве. Тогда при следующих встречах с Богдановым Сергей Саввич «специально стал присматриваться, но всё равно ничего не заметил». О причинах отсутствия глаза ничего сказать не мог [Б].
