Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI
О. Арсений очень хорошо служил; пели: Симон и две девушки в один голос хорошо; к сожалению, Яков, что с Симоном живет, портил бойким, но совсем не в лад пением. После службы Тоокайрин Симон рассказал житие Моисея Мурина, святого, празднуемого завтра, и рассказал дельно, ясно, живо и с применениями. После я рассказал историю Товита; так как много собралось детей — большие же были только наши христиане — то хотелось рассказать что–нибудь приятное детям и понятное им, вместе полезное и большим; оказалось — для детей — бесполезно: в течении рассказа все разошлись, — видимо, неинтересно было для них, а может, и непонятно — Прощаясь, дал Стефану Хиранума две ены устроить завтра всем после обедницы чай.
28 июня/9 августа 1891. Воскресенье.
Фукуяма.
С семи часов утра были часы, тоже в доме Стефана Хиранума: прочитали Третий час и отслужена обедница. После Симон Тоокайрин сказал поучение на чтение из Апостола, я — на Евангелие. Был из чужих только один протестант — кажется, единственный в Фукуяма (методист, католики тоже здесь только случайные — проповедников их нет). После был чай с печеньем. Предложил я Стефану в помощь его бедности взять его дочь, двенадцати лет, Веру, в нашу Женскую школу в Токио; но ответа он еще не дал. Дал потом жене его пять ен на платья детям, ибо больно уж бедны они — между тем общественная молитва в их доме стоит некоторого вознаграждения и эта услуга их Церкви; дано певшим по пятьдесят сен, да и прочим детям Стефана несколько. Ныне ждем парохода, который должен быть в четыре часа, и тотчас же отсюда направиться в Есаси. Вот неудобство путешествия по глухим местам: можно застрять надолго на одном месте по невозможности выехать, между тем как нужно торопиться; так и здесь вот два дня потеряно почти даром, но для церковных дел достаточно было вечера пятницы. Приход и уход здесь пароходов совсем неопределенный, ибо они занимаются грузом, а не людьми.
В четвертом часу с сопровождении всей Церкви, поместившей нас на небольшой лодке, отправились на пароходике «Ицимару». Классов здесь нет, а помещаются все пассажиры наверх — на палубе, и внизу где–то, есть, стало быть, один третий класс; мы заплатили по 90 сен все трое: о. Арсений, Симон Тоокайрин и я, и поместились на циновках, недалеко от трубы. Долго ждали капитана с берега; потом, когда пошли, оказалась порча в машине, так что нужно было опять вернуться к берегу, стать на якорь и поправиться. Капитан оказался очень добрый — все звал в свою каюту, в которой, впрочем, по малости ее, поместиться оказалось весьма неудобным, и потому мы предпочли остаться на палубе; вечер был теплый, качка малая, тент закрывал от сажи из трубы, и потому мы порядочно отдохнули. В двенадцать часов ночи бросили якорь в Есаси; на берегу встретили двое христиан: портной Тихон Аояма и старьевщик Фома Оомори, и провели в гостиницу, где мы после небольшого разговора с братьями отпустили их и заснули.
Стефан Хиранума в Фукуяма, пред прощанием пришедши, вместо одной дочери просил двух принять в школу — среднюю еще, Надежду, кроме Веры, о которой я говорил ему; несколько затруднил сей просьбой, и я сказал, что могу сделать это не иначе, как если он будет вносить за Надежду две ены в месяц, кроме платья, конечно, о котором он и сам сказал, что будет доставлять.
29 июля/10 августа 1891. Понедельник.
Есаси.
Христиане здесь следующие: 1) портной Тихон Аояма из Хакодате с женой и четырьмя детьми, из коих старший учится портняжеству в Хакодате, и Михаил Номура; живет небедно; христиане он и жена — довольно хорошие; 2) Иоанн Оомори — фотограф, из Кеманай, когда–то служивший немного Церкви в качестве катихизаторского помощника, по рекомендации Иоанна Сакая; у него жена Марина и четверо детей, из коих старший — шестнадцатилетний, убежал в Хакодате учиться чему–то; живет, по–видимому, не бедно, но христианства в душе мало являет; ссорится с Тихоном, — по–видимому, просто из гордости, врожденной ему яко самураю; 3) брат сего Иоанна, Фома Оомори — одинокий — когда–то бывший несколько времени в Катихизаторской школе, старьем торгует; 4) полицейский Иоанн Уеда, с женой и двумя детьми; ныне лежит больной, ибо сломал руку, упав с лошади; христиане плохие, маленькая иконка едва лепится на стене среди всякого безобразия; дочь Юлия, одиннадцати лет, молитв не знает; 5) Кирилл Мидзумаки, ученик младшего класса нашей Семинарии; отец его — учитель еще язычник, мать тоже; родом они из Фукуяма; 6) полицейский Павел Иноуе, служит в Томари, в одном ри от Есаси, — усердный христианин; жена его и дети еще не крещеные, и первая враждует против христианства; отец хотел крестить ребенка, а мать его увела и не дала крестить. Вот и все. Один только Иноуе — плод катихизаторства здешнего: от Моисея Минато слушал учение и крестился; все прочие — приходные, из разных мест.
Вчера мы просили Тихона и Фому собрать братьев к семи часам, или не позже восьми, в доме Тихона, чтобы вместе помолиться и поговорить о церковных делах; куда! Едва к одиннадцати часам собрались, да и то, кроме семьи Тихона, только Фома и Кирилл. Видимо, Иоанн Оомори в большом разладе с Тихоном, если даже и сегодня не хотел прийти к нему вместе молиться. Отслужили обедницу, сказано поучение; слушателями были еще один протестант и один язычник, расположенный к христианству чтением Сейкёо— Симпо. После пошел я к Иоанну Оомори: «В дом Тихона молиться не пойду», — говорит. — «Отчего?» — «Любви братской у него нет». — Оказалось потом, что когда Тихон однажды по делам поехал в Хакодате, то не дал знать о том Иоанну, а у сего были поручения; он, Тихон, как объяснилось потом, не дал знать потому, что отправлялся внезапно — времени не имел дать знать; и все–таки «любви нет».
В два часа собрались у меня в гостинице братия, чтобы поговорить о церковных делах. Были, кроме нас троих, Тихон, Иоанн Оомори, Павел Иноуе и Кирилл. Рассуждено и определено два правила: 1. Говорить катихизатору Симону учение уже собранным шести–семи слушателям в Фукуяма, пока раз [?] протолковано все Осиено Кангами, и стало быть слушатели, имеющие уверовать, будут приготовлены к крещению. Потом Симону перейти в Есаси, чтобы сделать тоже для слушателей здесь, к тому же времени здешние братья постараются найти ему слушателей. Таким образом, Церковь в обоих местах с помощью Божией будет расширяться (а не так, как прежде я думал) — жить в месте, где больше слушателей — в другие же наведываться в месяц или два месяца раз — только для христиан; Павел Иноуе предложил вышеозначенную лучшую меру. 2. В то же время, когда катихизатора нет в Есаси здесь тоже должны совершаться общественные молитвы по субботам и воскресеньям — поочередно в домах христиан, чтецом же молитв будет Иоанн Оомори. Смотри Правила, написанные в четырех экземплярах: один для меня, другой для о. Арсения, который наблюдает за их исполнением, третий для катихизатора Симона, четвертый оставить здесь для братьев; ко всем приложены печати, — По окончании сего дня помирены были Иоанн Оомори и Тихон Аояма — дай Бог, чтобы навсегда. — После мы с Павлом Иноуе отнесли составленные правила к полицейскому Иоанну Уеда — он, прочитавший, тоже приложил свою печать. Формы все время почему–то не было видно. Вечером в семь часов отслужена вечерня в доме Иоанна Оомори; были, кроме его семейства, Кирилл, Тихон и девочка — дочь Уеда; могли бы быть жена Уеда (два раза за ней посылали, не пришла), Фома, дети Тихона. Как раки — ползут врозь, как не собирай! По окончании службы сказал небольшое поучение — вместе катихизатору и христианам, что служба в подражание служению 70–ти Апостолам, последние же должны подражать Акиле и Прискилле, которые помогали распространять Церковь Христову.
