Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
«Павел Петрович, зная, что я не приготовлю себе еды на предстоящий день натурных съемок, привозил на площадку термос с бульоном и таким образом поддерживал мои силы. А в Питере бывало, что какой-нибудь нерасторопный администратор забудет заказать мне машину, чтобы ехать на вокзал после съемки или озвучания. А тут как из-под земли появится Павел Петрович на своем видавшем виды „ЗИМе“ и отвезет к поезду. Конечно, в наших отношениях присутствовал оттенок некоторой влюбленности. Взаимной. Но у меня был муж, Сережа. И ничего другого быть не могло и не произошло…»
Между тем во второй половине 50-х супруги Кадочниковы справили 25-летие совместной жизни. О том, какие они были в общении друг с другом, рассказывает их внучка Н. Кадочникова:
«У деда была мощная поддержка – рядом всегда находилась бабушка. Ведь говорят, что за каждым большим человеком стоит маленькая женщина. Эти слова можно отнести к моей бабушке. Не знаю, был бы Кадочников тем, кем стал, если бы не она. В быту он был совершенный ребенок. Ей надо поставить памятник за терпение и работу на семейном фронте. Она была многообещающей актрисой, но отказалась от профессии ради мужа, став хранительницей семейного очага. Попробовал бы кто-нибудь на него посягнуть! Ведь многие актеры спивались не оттого, что были в душе алкоголиками, а потому что поклонники хотели с ними выпить на брудершафт, чтобы потом хвастаться этим. Розалия Ивановна брала огонь на себя, незаметно подливая мужу в рюмку воду вместо водки. Иногда в поезде к ним заходили в купе поклонники с бутылкой. Если Павел Петрович отказывался выпить, выдвигался серьезный аргумент: „А за Сталина?“ Представляете? Но бабушка все равно говорила „нет“, выгоняя непрошеных гостей. За это многие ее ненавидели, считая стервой…
Недавно я перечитала их письма. Мне кажется, такой любви на свете не может быть: они буквально растворялись друг в друге. Конечно, в их жизни имели место какие-то неприятные истории. Много нереальных, приписанных Кадочникову приключений так, для красного словца. Хотя, может быть, что-то и было, ведь актер – натура увлекающаяся. Но, во всяком случае, бабушка все прощала, даже то, чего не было. Павлуша был всегда с ней, боготворил ее. Однажды, когда при мне зашел разговор о том, может ли мужчина иметь любовницу, дед ответил: «Только в том случае, когда семья – это святое и жена ни о чем не догадывается». К бабушке нередко приходили какие-то женщины и шантажировали ее, что у них ребенок от Кадочникова. Она всегда очень спокойно реагировала: «Приводите ребенка, скоро подойдет Павел Петрович, и мы все вместе это обсудим». После таких слов они, потрясенные, уходили и больше не возвращались. Бабушка никогда не устраивала мужу истерик и сцен ревности и всегда повторяла: «Как хорошо, когда человека любят. И я его люблю. Плохого артиста разве любили бы так?» Когда они шли по улице с маленьким Петей, нередко незнакомые люди хватали ребенка и обцеловывали бедного мальчика с головы до ног только потому, что он был сыном их кумира…»
Во второй половине 50-х Кадочников продолжал сниматься в кино, причем в отличие от актеров своего поколения довольно часто: иногда по несколько фильмов в год. Правда, заметных работ среди них практически не было. А потом грянул скандал, который надолго перечеркнул актерскую карьеру Кадочникова в кинематографе.
В сентябре 1961 года в газете «Труд» была напечатана заметка «Автограф… на судебной повестке», где Кадочникова обвиняли в том, что он участвует в «левых» концертах. Как писал автор заметки: «Дух стяжательства и наживы всецело завладел душой художника. Кадочников перестал задумываться над тем, какими путями приходят к нему деньги…»
В заметке рассказывалось о том, что популярный актер был в сговоре со своим администратором и в течение долгого времени участвовал в незапланированных концертах, выручку от которых они делили поровну. Однако когда эти «левые» концерты вскрылись и состоялся суд над махинаторами, то наказание они получили разное: если администратора осудили на три года тюрьмы условно, то актер отделался всего лишь общественным порицанием.
Как утверждал позднее сам Кадочников, вся эта история была выдумана его недоброжелателями в кинематографической среде. Что таким образом они мстили ему за какие-то давние обиды и успеха на этом поприще добились: актеру надолго перекрыли кислород, перестав снимать в картинах. Тогда, чтобы не сидеть сложа руки, Кадочников ушел в режиссуру. В результате на свет появились фильмы, снятые им, – «Музыканты одного полка» (1965), «Снегурочка» (1970), «Я тебя никогда не забуду» (1984).
Кроме этого, в свободные от работы часы Кадочников рисовал, занимался скульптурой, писал прозу.
Полоса забвения Кадочникова как актера продолжалась до 1976 года, пока режиссер Никита Михалков внезапно не предложил ему одну из ролей в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино». После выхода картины на экран о Кадочникове вновь вспомнили, и предложения сниматься от других режиссеров посыпались одно за другим. Но актер был скуп на обещания и свое согласие сниматься давал не каждому. Так, в 1977–1978 годах он сыграл только в двух картинах: «Сибириада» и «Сюда не залетали чайки» (оба фильма вышли в 1979 году). В последней картине Кадочников снялся вместе со своим взрослым сыном Петром (он после школы поступил в Политехнический институт, однако в 30 лет решил посвятить себя искусству – закончил ЛГИТМиК). К сожалению, это была их последняя совместная работа. Вскоре после нее Петр трагически погиб. Причем эта гибель выглядела более чем странно.
Весной 1981 года Петр предложил отцу съездить отдохнуть в Прибалтику на Игналинские озера. Однако у Кадочникова-старшего в то время было много работы (он снимался сразу в трех картинах), поэтому от предложения сына он отказался. И Петр отправился отдыхать один. А буквально через два дня после его отъезда Кадочниковым пришло сообщение, что их сын погиб.
Вспоминает Н. Кадочникова: «Трагедия произошла в Прибалтике. Где бы папа ни находился, он обожал прыгать с деревьев. Он взбирался на березу и прыгал вниз, держась за верхушку. Папа несколько раз проделывал этот рискованный трюк вместе со мной. Наклонял гибкий ствол березы, мы хватались крепко за верхушку и резко взмывали вверх. Ощущения от полета были необыкновенные. Это случилось на пикнике… Тогда в Прибалтике он не учел одного: сосна в отличие от березы имеет очень ломкий ствол. Картина его гибели до сих пор стоит передо мной: папа вскочил, быстро взобрался на сосну – все произошло почти мгновенно. Потом резкий звук и… все. И только его друзья и мама стоят растерянные, не понимая, что же случилось.
