Иван Стаднюк - Меч над Москвой
- А вы ведь правы, товарищ Сталин, что иные исторические ситуации имеют свойство повторяться. - Лицо Шапошникова чуть оживилось, но не потеряло крайней озабоченности. - Наполеон, готовясь к походу на Россию, надеялся, что Турция окажет ему помощь, вторгнувшись в наши земли с юго-запада и, покорив Украину и Белоруссию, выйдет во фланг главной группировки русской армии. За это Турции были обещаны Дунайские княжества, Крым и Закавказье.
- Именно это я имел в виду. - Сталин поднял глаза на портрет Кутузова: - Этот старик сумел под Рущуком своей пятнадцатитысячной армией разгромить шестидесятитысячную армию Ахмет-паши и в конечном счете вынудить Турцию запросить у России мира. А мы тремя фронтами будто бы не можем гарантировать безопасность Москвы.
- Уже "не будто бы", а точно, товарищ Сталин. Информация, которой мы не доверяли, полагая, что нас провоцируют, подтвердилась только сейчас, в 19 часов 05 минут.
Сталин окаменело застыл посреди кабинета, устремив на маршала Шапошникова заледенело-вопрошающий взгляд.
- Наконец пробились ко мне по радиотелеграфу Конев и Булганин. Лента переговоров приводится сейчас в порядок... Положение действительно катастрофическое. Я пока докладываю в общих чертах: войска Западного фронта расчленены и отступают на рубежи Резервного фронта.
- Бегут без приказа?!
- Догадываюсь, что отдать такой приказ без согласия Ставки Конев не решился. Да и связь с армиями у него почти не работает. Я понял, что более или менее крепко держится еще 16-я армия. 22-я и 29-я тоже занимают прежние рубежи; противник атакует севернее и южнее этих армий... Левый фланг Резервного фронта смят... Враг захватил Спас-Деменск и крупными силами рвется на север к Вязьме. Уже захвачены Всходы.
- Бред какой-то! - нервно воскликнул Сталин, не веря услышанному. - Вы же мне докладывали, что произведенная между пятнадцатью и шестнадцатью часами авиаразведка Главного Командования не подтвердила движения колонн противника ни на север к Вязьме, ни на юг от Спас-Деменска!
- Конев докладывает, что его авиаразведка обнаружила там противника... Поэтому маршал Буденный уже переместился на станцию Угра.
- А как же Ржевско-Вяземский рубеж?! - Сталин увидел, что в его кабинет стали заходить, как было условлено, члены Политбюро - Молотов, Ворошилов, Маленков, Каганович, Берия. Но будто и не заметил их появления, продолжая выслушивать Шапошникова, стоявшего спиной к двери, где замерли вошедшие.
- Не сработал Ржевско-Вяземский рубеж, - продолжал маршал. - Немцы уже в нескольких местах оставили его позади себя. Утром захватили Юхнов, рвутся на Малоярославец и Калугу.
- Значит, и у Буденного дела совсем плохи? - глухо переспросил Сталин.
- Да, товарищ Сталин... Товарищ Сталин, я позволил себе, в силу критического положения, от имени Ставки отдать Коневу распоряжение начать сегодня ночью отход его армий на линию Резервного фронта, вытянув вначале туда артиллерию. Вы не будете возражать?
- Что-нибудь сохранилось от этой линии? - Последнего вопроса Сталин словно и не расслышал.
- Держится еще 31-я и 32-я армии Резервного фронта.
- Прикажите Коневу подчинить их себе, и пусть отходит! - Затем обратился к членам Политбюро: - Садитесь, товарищи. Будем думать, как спасать Москву.
- Вот у меня дислокационные ведомости, товарищ Сталин. - Шапошников положил на рабочий стол папку и раскрыл ее. - Тут, в основном, военные училища и академии, тыловые учреждения, дивизии НКВД, истребительные батальоны, местные охранные части... После донесений воздушной разведки командование Московского военного округа уже приняло ряд мер, весьма важных и своевременных.
Сталин кинул негодующий взгляд на Берию и сказал:
- А нам докладывали, что эти меры провокационные! Чушь собачья! Как все могло случиться?!
- Конев ведь совсем молодой командующий, - деликатно напомнил всем маршал Шапошников.
- А вот вашего Конева надо судить! - взорвался Сталин. - Сам не сумел принять нужных решений и нас держал в неведении, успокаивал. Где он сейчас, Конев?!
- Запасной командный пункт Западного фронта намечался в Красновидово, близ Можайска. Наверное, переезжает туда из-под Гжатска.
- Бежит под прикрытие Московского моря! - Сталин невидящим взглядом обвел членов Политбюро и резко сказал: - Надо нам самим разобраться в том, что произошло у нас на Западном направлении и почему мы проморгали такую основательную подготовку немцев. Я предлагаю создать комиссию... во главе с товарищем Молотовым как заместителем Председателя Государственного Комитета Обороны. Пусть поедет комиссия в Красновидово, разберется на месте!
- Я тоже готов поехать к Коневу, - подал голос маршал Ворошилов.
- И мне бы надо посмотреть войну поближе, - сказал Маленков, обращаясь к Сталину. - Много непонятного.
- Хорошо, - согласился Сталин. - Нужен еще представитель Генерального штаба.
- Может, целесообразно включить в комиссию генерала Василевского? полуутвердительно предложил маршал Шапошников. - Надо действительно определить возможности Конева командовать фронтом и в дальнейшем при такой неустойчивости обстановки.
- Хорошо, пусть едет и Василевский! - Сталин задержал взгляд на Шапошникове, о чем-то размышляя. После затянувшейся паузы вдруг сказал: - А насчет Конева... Я предлагаю отозвать из Ленинграда генерала армии Жукова и поручить ему Западный фронт...
Никто не возражал против этого предложения.
Затем, обсудив сложившуюся обстановку в районах Вязьмы и Брянска, осмыслив, сколь велика опасность, нависшая над Москвой, Государственный Комитет Обороны принял решение о мерах защиты столицы. Согласно этому решению Ставка отдала приказ о Приведении Можайской линии обороны в боевую готовность. К ней спешно надо было выдвинуть из резерва шесть стрелковых дивизий, шесть танковых бригад, более десяти артиллерийских противотанковых полков и пулеметных батальонов. Также было принято решение о переброске нескольких дивизий с других фронтов и Дальнего Востока.
Это был вечер 5 октября 1941 года, когда курсанты военных училищ Московского военного округа уже вступали в неравные бои с передовыми фашистскими частями, устремившимися к Москве. И это был канун того трагического для наших армий, находившихся западнее Вязьмы, момента, когда кольцо вражеских дивизий замкнется и они, окруженные армии, начнут упорную борьбу, погибая и прорываясь сквозь заслоны фашистских войск...
Военные события осени 1941 года нарастали с обвальной стремительностью.
Члены Политбюро покинули кабинет Сталина. Маршал Шапошников остался согласовывать проекты последних директив Ставки. Сталин молча вчитывался в бумаги, и стояла в кабинете такая мучительная тишина, что Борис Михайлович не выдержал и нарушил ее:
