Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
На заседания, рассматривавшие важнейшие вопросы обороны, специалисты приглашались в строго определённом порядке. И не дай бог, чтобы кто-то неприглашённый остался на следующий вопрос или пришёл раньше времени. За этим внимательно следили, и я не раз был свидетелем, как из кабинета выдворялся то один, то другой «оборонщик», оказавшийся «лишним».
Вёл заседания Д.Ф. Устинов жёстко, по-деловому, давал высказаться всем, но решения принимал сам или просил подготовить их для рассмотрения на Совете Обороны или в Политбюро ЦК. После таких многочасовых заседаний Дмитрий Фёдорович оставлял ещё некоторых конструкторов и долго обсуждал конкретные вопросы, звонил на места, иногда в далёкие восточные районы, несмотря на то что в Москве было два — три часа ночи. В результате огромной работы того периода и были заложены принципы и основы современной оборонной мощи и развития военно-промышленного комплекса. В последующем с переходом на работу в Министерство обороны Д.Ф. Устинов приобрёл такой вес и поддержку военных и работников-оборонщиков, что являл собой, по существу, главную и авторитетную фигуру в Политбюро, правительстве и государстве. Особенно ясно это стало после смерти Брежнева и Андропова.
И вот тогда именно Д.Ф. Устинов, а также Н.А. Тихонов и А.А. Громыко поддержали кандидатуру К.У. Черненко на пост лидера партии. Возможно, не без внутренних колебаний, но дисциплинированно члены Пленума ЦК проголосовали за избрание Константина Устиновича Генеральным секретарём ЦК КПСС. Впрочем, для большинства членов политического руководства, первых секретарей республиканских, краевых и областных партийных комитетов в ту пору это был наиболее приемлемый вариант. Недолгое правление Ю.В. Андропова настолько напугало многих своим радикализмом, попыткой изменить или поправить курс Л.И. Брежнева, что избрание К.У. Черненко стало желанным. Он был плоть от плоти сложившейся иерархической системы.
Разумеется, авторитеты Политбюро понимали, что К.У. Черненко, мягко говоря, перезрел и нуждался в крепкой подпорке. Поддерживая избрание его генсеком, Д.Ф. Устинов обговорил и вопрос о том, что на вторые роли перейдёт М.С. Горбачёв.
— Ты действуй, Михаил, — успокаивал М.С. Горбачёва Д.Ф. Устинов, — я договорился, что Секретариат ЦК будешь вести ты. Константин официально внесёт это предложение на заседании Политбюро ЦК.
И К.У. Черненко действительно внёс это предложение, несмотря на сомнение и даже сопротивление Н.А. Тихонова и некоторых других членов Политбюро.
Восхождение на вершину политической власти державы для К.У. Черненко стало временем и личного триумфа. Стечение обстоятельств позволило реализоваться несбыточной мечте. Трудно понять, как престарелый 73-летний человек, серьёзно больной и немощный, мог решиться на такой отчаянно-безумный шаг. Он встал во главе многомиллионной партии, а по существу великой страны в дни её критического состояния. Нормальная психика отказывается понять такое решение. Согласие на избрание К.У. Черненко генсеком можно объяснить только утратой чувства реальности, непомерной жаждой власти, которая, как оказалось, сильна даже в преклонном возрасте. Нельзя, разумеется, исключать и того, что Константина Устиновича уговорили его соратники занять этот высокий пост, дабы не пустить к власти людей, способных изменить соотношение сил и традиционный курс, выработанный многими деятелями действовавшего в ту пору Политбюро.
Как бы то ни было, но превращение К.У. Черненко в нового политического лидера стало большим праздником для всех испуганных действиями Ю.В. Андропова.
И среди радовавшихся приходу Константина Устиновича были не только его ближайшие помощники или приверженцы брежневских идей. Удовлетворение испытывали и многие партийные, советские, хозяйственные руководители, видные деятели культуры, идеологических учреждений.
Пленум прошёл вполне гладко! С подачи премьера Н.А. Тихонова, Генеральным секретарём ЦК КПСС единогласно был избран Черненко.
Не очень «гладко» прошло первое организационное заседание Политбюро.
Все, с кем мне приходилось обсуждать эту сцену, воспроизводили её по-разному. Правда, расхождения в основном касались деталей. В главном мнения совпадали — действительно, старая гвардия Политбюро пыталась сдержать прыть молодого выскочки, инстинктивно ощущая исходившую от него опасность. Но, наверное, были уверены в своей силе, и потому ограничились лишь недовольными раскатами предупредительного грома. Горбачёву они показались угасающим громыханием обессиленной грозы.
В. Прибытков:
— Черненко, понимая, что Горбачёв, выдвинутый предшественником на высокие партийные роли, весьма ревностно относится к своей карьере, предложил Михаилу Сергеевичу весьма высокий пост: «Пусть Михаил Сергеевич ведёт заседания Секретариата! Он человек молодой, энергичный, физически крепкий…»
В этом предложении Черненко было больше трезвого расчёта, нежели хитроумной подоплёки: сделать из Горбачёва союзника, а не противника…
Однако не все члены Политбюро оказались столь благорасположенными к Горбачёву. Возразил тот же Тихонов, который совсем недавно (при Андропове) был накоротке с Горбачёвым:
— Ну, Горбачёв превратит заседания Секретариата в коллегию Минсельхоза… Будет вытаскивать лишь аграрные вопросы…
Тотчас посыпались аналогичные отводы.
Их суть чрезвычайно проста — настало время «стариков» отыграться на «выскочке», но это было от эмоций, а не от ума. Резко отмел подобные возражения министр обороны — маршал Устинов. Он в категорической форме поддержал предложение Черненко, причём сделал это столь решительно, что возражать ему было чрезвычайно трудно:
— Лучшей кандидатуры не найти. Прав Константин Устинович. Горбачёв молод и энергичен!..
Но великий дипломат Громыко, совсем недавно безоглядно поддерживающий молодого андроповского выдвиженца Горбачёва, вдруг завилял и заюлил:
— Давайте подумаем, не будем сейчас торопиться, а позднее к этому вопросу вернёмся…
Тут Прибытков сделал маленькое отступление, чтобы лучше описать характер Громыко, право слово, он того стоил! Всегда молчаливо-замкнутый в официальной обстановке, он был совсем не такой в обыденной, рабочей, повседневной. Тогда проявлялись его малоизвестные широким кругам качества: себялюбие, высокомерие, пренебрежение к чужому мнению, а та и поразительное упрямство. Об этом знали все члены ЦК!
Как-то Черненко при разговоре с Брежневым о предстоящем голосовании «вкруговую», то есть всех сидевших на совещании по очереди, сказал:
