Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970
Однако вернемся к «путевой» составляющей дневников. Небезынтересно отметить некоторые элементы литературной (само) стилизации и (само) репрезентации, которые не бросаются сразу в глаза. Во-первых, «достигший библейского возраста» писатель выступает не как индивидуальный путешественник, а в сопровождении своей второй жены, которая постоянно о нем заботится. В тексте дневников она выступает под именем Штирляйн (Stierlein) — так по-немецки звучит уменьшительное от «Тельца» (Stier), знака Зодиака, под которым родилась доктор германистики Лизелотте Юнгер (Бойерле). Тем самым уже здесь автор ненавязчиво признается читателю в своих симпатиях к астрологии, которая в поздний период творчества была для него (наряду, скажем, с физиогномикой) необходимым в эпоху «одухотворения» средством толкования космических символов, — средством, «несправедливо оказавшимся в руках сектантов».
Во-вторых, сама топографическая карта перемещений автора по Германии носит подчеркнуто консервативный (прежде всего, в социальном смысле) характер. Элитный гамбургский район Бланкенезе на правом берегу Эльбы, замок Гогенцоллернов Хехинген, штутгартский дом издателя Эрнста Клетта и, наконец, дом писателя в Вильфлингене (бывший дом лесничества в стиле южногерманского барокко) с окнами на родовой замок баронов фон Штауффенберг, где Юнгер был всегда желанным гостем.
В-третьих, автор старается поставить свои вояжи то в контекст античных путешествий, то намекнуть на «школу Гумбольдта», когда путешествовали пешком или на лошади, то просто обратить внимание на перст судьбы. «Путешествия ведут не столько через ряд мест, сколько вдоль цепочки друзей» (12 октября 1965 г.). Или в другом месте: «Я подумал, что мои путешествия походят на античные в том смысле, что ведут скорее от друга к другу, нежели от местности к местности» (13 октября 1966 г.). Некий музыкант и дирижер из Цюриха Герман Дубе однажды пригласил Юнгера на Гран - Канария. Вышло так, что автор смог отправиться туда лишь после его смерти и таким образом «унаследовал путешествие» (29 мая 1970 г.).
Грандиозная карта маршрутов выглядит так, как если бы из деревушки Вильфлинген в Верхней Швабии тянулись незримые нити в самые разные точки постколониального мира. «Франци» фон Штауффенберг приглашает чету Юнгер посетить свои плантации кофе в Килумбо — аккурат в год первого вооруженного восстания за независимость Анголы. Путь туда лежит через Португалию Салазара, и в Лиссабоне гражданин Федеративной Республики делает прозрачный намек относительно выучки местной полиции. Приплыв на португальском теплоходе в Анголу, Юнгер входит в общество немецких переселенцев из Юго-Западной и Восточной Африки, плантаторов и заядлых охотников, чьи живые и жизненные образы невольно заставляют читателя вспомнить о героической, но тщетной борьбе подполковника фон Леттова-Форбека против англичан в годы Первой мировой войны.
Наконец, первое большое путешествие, которым открывается дневник, было не чем иным, как роскошным подарком Вернера Трабера, сделанным давнему другу ко дню рождения[1068]. С именем В. Трабера, директора Гамбургского пароходства HAPAG (Hamburg-Amerikanische Packetfahrt- Actiengesellschaft), связано возрождение этой кампании после войны. И теплоход «Гамбург» (тоннаж: 2826 BRT) стал первым судном, которое в 1950 г. снова вышло на международные линии.
Накануне отъезда Юнгер получает письмо от Мартина Хайдеггера: «Мартин Хайдеггер, который в настоящее время, по-видимому, читает древних китайцев, пишет мне, что лучше всего находиться в комнате, не следует даже смотреть в окно. Это как личная максима, безотносительно к нашему путешествию. Он прилагает стихотворение Лао-Цзы»[1069] Хайдеггер находится в тот момент во Фрайбурге-в-Брейсгау и сожалеет о том, что вынужден отказаться (по причине запланированного визита к нему гостя из-за рубежа) от приглашения к премьер-министру земли Баден-Вюртемберг Кизингеру на завтрак, который тот дает в честь Юнгера первого июня в Штутгарте. «В остальном, — продолжает Хайдеггер, — нашему брату следует придерживаться старого изречения Лao-Цзы». Речь идет о 47-й главке сочинения «Дао дэ цзин». В русском переводе она звучит так: «Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно увидеть путь Неба. Чем дальше уйдешь — тем меньше узнаешь. Поэтому мудрец не ходит — а знает, не показывается — а обретает славу, не действует — а достигает совершенства». Хайдеггер получит ответ от Юнгера только через месяц: письмо написано на фирменном бланке пароходной компании («Hamburg-Amerika Linie») и надписано от руки: «Джибути, 8.7.1965. Корабль "Гамбург"».
Цитату из Лао-Цзы следует понимать, как сразу безошибочно определяет Юнгер, в смысле близкой и ему «личной максимы», т. е. внутренней позиции сопротивления или, как было сказано выше, стратегии эзотерической коммуникации. В действительности Хайдеггер тоже предпринимал значимые для него путешествия в Грецию в 1962 и 1967 гг., а также в Италию в 1952 и 1963 гг., где один фотограф запечатлел его плывущим по Венецианским каналам в гондоле. Здесь он, в частности, поставил свой безрадостный диагноз: Венеция превращается в мертвый «объект истории», «отданный на разграбление индустрии туризма»[1070].
Сам Юнгер как автор путевого дневника находится в некоем очень странном промежутке между уходящим старым и еще не наступившим новым. С одной стороны, он отличает себя от новых «туристов», высказывает недоверие к ним и описывает их со стороны («потоки туристов»). «Нахлынувшие туристы осваивают приблизительно те же береговые полосы, как раньше генуэзцы», — записывает он 4 июня 1966 г. после посещения пляжа Порто. Или, в другом месте, в связи с путешествием на Корсику: «Мы видели и слышали иностранных туристов, которые с аппетитом уписывали там всякую всячину — почти сплошь земляки» (14/15 июня 1966 г.).
С другой стороны, на Тайване чету Юнгер неотступно сопровождает турагент, «мистер Чин Чэнь», через него же заказывается и еда в ресторане. Автор кормит филиппинских детей конфетами, сравнивает достоинства отелей, открывает новый мир гостиничного сервиса, радуется еде как одному из основных способов познания мира, восторженно и почти по-детски передает свои впечатления от пассажирского лайнера. Наконец, постоянно пребывает «в поисках видов» и повсюду стремится к «аутентичности» (ср.: Рим, 22 апреля 1968 г.).
В конечном счете, сама судьба заставляет его разделить блеск и нищету современного путешественника. Массовый туризм навязывает свой стиль «рабочего мира» архаичным ландшафтам природы и культуры. Современный турист «пролетает мир как сиамский близнец: как homo faber и как homo ludens, как намеренно безысторичный и как мусический, жаждущий образов человек, то гордясь своим титанизмом, то печалясь о разрушении, которое за ним следует. Чем сильнее, чем мощнее вырастают у него крылья, тем реже он находит то, что угодно для его души» (3-12 августа 1965 г.). Однако вместе с тем Юнгер по-стоически надеется сохранить свободу, которая заключается в способности занять дистанцию и выбрать правильную перспективу.
