Митрополит Евлогий Георгиевский - Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной
ШВЕЙЦАРИЯ
Цюрих
Цюрихский приход — последний, возникший при мне вне Франции.
В Цюрихе существовал Карловацкий приход, но в нем начались раздоры из-за места священника о. Владимира Гусева, скромного и усердного пастыря, стяжавшего крепкие симпатии среди прихожан. О.Гусев был несправедливо обижен архиепископом Серафимом и насильственно переведен из Цюриха, несмотря на защиту и ходатайство за него прихожан. Эти пререкания между прихожанами и архиепископом Серафимом закончились тем, что священник вместе с большинством своих прихожан перешел в мою юрисдикцию. Противно вспоминать, к каким недостойным мерам прибегали его враги, чтобы не пустить о. Гусева в Цюрих…
Но прихожане дружно сплотились вокруг батюшки, разоблачили всю ложь обвинений и отстояли своего доброго пастыря. Когда он водворился в Цюрихе, я направился туда, чтобы дать благословение новому моему приходу и наладить его церковную жизнь. Встречен я был с большой радостью. В течение недели мне удалось закрепить наши позиции. Дай Бог приходу устоять против всех козней вражиих!
В Цюрихе я познакомился с интересным учреждением протестантской Церкви, называемым "Дом диаконов и диаконисс". Это огромное учреждение-больница, где будущие диаконы и диакониссы подготовляются для служения делу христианского милосердия, самоотверженно и, конечно, безвозмездно ухаживая за больными. Отсюда они посылаются с такого же рода миссией во все стороны. Очень интересен в этом Доме храм, имеющий престолы разных протестантских исповеданий, представители которых там служат поочередно, осуществляя экуменическую задачу. Из этого Дома пришел к нам в Богословский Институт в качестве вольнослушателя принявший православие Иван Гюммерих, постриженный в монашество (рясофор) под именем Ферапонта. Он пользуется большим авторитетом в этом Доме. Если бы впоследствии его деятельность была тесно связана с этим прекрасным учреждением, — открылись бы широкие перспективы для православной миссии, и нужно было бы устроить и православный алтарь в этом экуменическом храме. Но, разумеется, "Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие".
5.Новые храмы и приходы (Франция)
После моего переезда из Берлина в Париж процесс образования новых храмов продолжался. Об условиях эмигрантской жизни во Франции, на этот процесс влиявших, о моих побуждениях ему всячески содействовать — я уже сказал. Теперь расскажу о том, при каких обстоятельствах каждый из этих приходов возник к как сложилась его церковная судьба.
ХРАМЫ В ПАРИЖЕ И В ЕГО ОКРЕСТНОСТЯХ
Кламар
Одной из первых церквей, возникших под Парижем, был полуприход — полудомовая церковь в Кламаре. Там поселился граф К.А.Бутенев-Хребтович и многочисленные его родственники: Трубецкие, Лопухины… Граф Хребтович нанял барскую усадьбу и решил для себя, своей родни, для всех чад и домочадцев устроить церковь. Через месяц в саду усадьбы уже виднелась церковка: ее заказали на одной столярной фабрике, которая с точностью и воспроизвела представленный ей архитектурный проект. Оставалось организовать богослужение.
В это время прибыл из Константинополя пожилой священник — о. Александр Калашников. Я назначил его в Кламар: покойное место. При жизни Хребтовича и Г.Н.Трубецкого Кламарская церковка процветала, после их смерти она несколько заглохла, но потом вновь поднялась благодаря новому священнику — старцу о. Михаилу Осоргину, родственнику Трубецких. (О.Калашникова я перевел в "Русский дом" в Сен-Женевьев.) Осоргин приехал со своими детьми из советской России. В прошлом — кавалергард, а потом губернатор, он в 1905 году покинул губернаторский пост, потому что принципиально не мог подписать приговор к смертной казни. Человек религиозный, благочестивый, еще в свою бытность в России он устроил в своем имении церковь. Во время большевиков Патриарх сделал его "благовестником" и он проповедовал по церквам. По приезде в эмиграцию, где его сын М.М.Осоргин был устроителем, а потом псаломщиком Сергиевского Подворья, я познакомился с ним и посоветовал ему принять священный сан. Вскоре состоялось и рукоположение. Я направил его в Кламарскую церковь к его родне. Старец он хороший, чистой души, ревностный в служении. Среди своих многочисленных родственников в Кламаре он как бы патриарх над всем родовым объединением: судит и мирит, обличает и поощряет, а также крестит, венчает, хоронит. Пастырь добрый, евангельский… [164]
Галлиполийская церковь
(Париж)
В 1925 году Общество галлиполийцев сняло помещение для своих собраний на rue Маdеmoiselle и устроило там же церковь во имя Преподобного Сергия Радонежского, отделив перегородкой лишь алтарь. Перегородка до потолка не доходила, и церковь, служившая одновременно и помещением, где собирались галлиполийцы со своими семьями потанцевать, поиграть в карты, посидеть в буфете и т. д., очутилась в неподходящей обстановке. Благовоние фимиама — и запах табачного дыма… Всенощная идет — и тут же приготовления к обеду или танцевальному вечеру.
Священника о. Малинина (приехавшего из Болгарии) галлиполийцы держали в черном теле, на мизерном жаловании. Косноязычный, забитый, какой-то странный, он самостоятельной линии не вел, а делал, что ему приказывало галлиполийское начальство, а когда возник Карловацкий раскол, поспешил уйти к "карловчанам". Церковь удержалась. Я назначил на место о. Малинина другого священника — о. П.Бирюкова (из учителей). Человек малообразованный, слабохарактерный, тоже безропотно исполнял распоряжения тех генералов и полковников, которые им командовали. При таких условиях церковная жизнь не могла развиться. Галлиполийская церковь оставалась рядовой военно-походной [165]. Обычные церковные службы, торжественные панихиды, молебны однополчан, юбилейные дни.
После о. П.Бирюкова я назначил о. Виктора Юрьева, воспитанника нашего Богословского Института и стипендиата Кнютанжского прихода. Прекрасный священник. Галлиполиец, он привлек к себе всеобщие симпатии прихожан. О.Юрьев состоял и до сих пор состоит деятельным членом "Христианского движения" [166].
Бийанкур
Инициативная группа из членов "Русского рабочего союза во Франции" обратилась ко мне в 1926 году с просьбой послать в Бийанкур священника для служения в большие праздники. Я послал о. М.Шифирцы. Он положил основание будущего приходского объединения, учредив комитет по устроению прихода. Однако церковноприходская организация наладилась не скоро: ни помещения, ни постоянного священника еще не было. Бийанкур обслуживали посылаемые мной священники: о. Д.Соболев, о. Г.Леончуков и др. Наконец, я направил туда молодого, только что мною рукоположенного, священника о. Н.Успенского [167], кандидата Киевской Духовной Академии. Он начал устраивать постоянную церковь в помещении, которое ему для этой цели отвели при ресторане. Соседство для богослужения неподобающее: хлопают пробки, стучат посудой, доносится громкий говор, хохот… Но изменить положение тогда еще было трудно. О.Успенский пробыл в Бийанкуре недолго и уехал в Америку. После его отъезда вновь встал вопрос: кого в Бийанкур назначить?
