Виктор Чернов - Команданте Чавес. Его боялась Америка
Как пишет Б. Кагарлицкий, «своими действиями Чавес доказал реалистичность альтернативного подхода, его правительство наглядно демонстрирует совместимость радикального левого курса и демократии. Венесуэла в этом отношении совсем не похожа на Кубу. Оппозиционные партии функционируют, на выборах присутствуют иностранные наблюдатели, в том числе и североамериканские. А главное, существует широчайшая (даже по западным критериям) свобода печати: большая часть прессы и телевизионных каналов не просто критикуют правительство, они ведут с ним открытую войну»[41].
В декабре 1999 г. подавляющее большинство избирателей Венесуэлы утвердили новую конституцию страны, узаконившую ее дальнейшее, «боливарианское» преобразование.
Завершив создание правовой базы для будущих преобразований, президент Венесуэлы приступил к решению главных задач Боливарианской революции – социальных. Объявленные им в 2001 г. реформы (провозглашенная программа «искоренения бедности»; реформы, объявленные в ноябре-декабре), быстро изменили и обострили социально-политическую обстановку в стране. Сразу же перешли в контрнаступление экономически господствующие группы, во главе с блоком нефтяной буржуазии и медиамагнатов. Их активно поддержали ранее выжидавшее большинство среднего класса и администрация США.
11 апреля Чавес был арестован. На следующий день была отменена конституция, распущен парламент, а самоназначенное правое правительство выступило со вполне пиночетовской программой. Но в ночь с 12-го на 13 апреля 2002 г., не ожидая указаний извне и сверху, в защиту Чавеса активно выступили самоорганизовавшиеся – за 36 часов – массы городской бедноты, окружившие президентский дворец: последовательная социальная ориентация новой власти принесла свои первые политические плоды. Одновременно Чавеса поддержало подавляющее большинство офицерства и солдат: не прозвучало ни одного выстрела в народ. Путч был подавлен менее чем за 48 часов, а выступление масс придали процессу преобразований в стране характер политической революции.
Не смирившись с политическим поражением и используя неприкосновенность политических свобод в стране, венесуэльская реакция предприняла в конце года новую попытку реванша, опираясь на свои практически нетронутые позиции в экономической сфере.
«Забастовка», по сути дела – локаут, организованный руководством PDVSA, (ноябрь 2002 – февраль 2003 гг.), парализовал нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую промышленность в стране, нанеся ее экономике гигантский ущерб в 20 млрд. дол. На грани экономического краха революционная власть, опираясь на поддержку и выдержку бедноты и армии, выстояла (и, в частности, не прибегла ни к политическому, ни к вооруженному насилию против «бастующих» и саботажников).
Однако сразу же после того как выдохшийся локаут был официально прекращен, «меритократия» PDVSA была уволена и заменена. Главные богатства страны перешли под прямой контроль революционной власти: коренное изменение характера собственности было осуществлено без формальной экспроприации.
После того, как правительство Венесуэлы получило контроль над нефтяной промышленностью, прибыль от продажи нефти пошла на улучшение экономической и социальной ситуации в стране. Выросли вложения в здравоохранение, образование, строительство жилья для бедноты в городе и деревне, снабжение населения продовольствием по сниженным ценам.
Менее чем за год исходные цели революции (изменение характера власти и собственности) были достигнуты. Контрреволюция отступила на резервные позиции, решив – лишь напоследок – использовать легальные возможности, предоставленные ей конституцией и демократическими свободами[42].
Осенью 2002 года на выборах в крупнейшей стране Южной Америки – Бразилии – победил кандидат левых сил (в прошлом чистильщик обуви, токарь, профсоюзный лидер, создатель и руководитель Партии Трудящихся) – Луис Игнасио да Сильва. Одновременно, в том же 2002 году в Боливии, Эквадоре, Парагвае и Перу ушли в отставку под давлением народных масс прежние президенты.
В 2004 году к левому фронту Венесуэлы и Бразилии присоединяется Аргентина, левые побеждают и в Уругвае. Тогда же Уго Чавес выдвигает программу построения «социализма XXI века», а в 2005-м на выборах в Боливии побеждает Эво Моралес.
Моралес – первый в истории индеец, возглавивший государство в Латинской Америке. Кроме того, он пообещал легализовать производство коки. Моралес пришел к власти как лидер массовых социальных движений, взяв на себя очень серьезные обязательства перед ними. Прежние боливийские правительства, начиная с середины 1990-х годов, разваливались одно за другим, их сметали народные выступления, забастовки и дорожные блокады. Моралес пообещал серьезные перемены, которые позволили бы преодолеть хронический кризис. В первую очередь он национализировал энергетические ресурсы, а затем присоединился к интеграционному проекту Венесуэлы и Кубы. Так было создано ядро сопротивления неоколониальной политике США. Впоследствии к этому ядру присоединился и Эквадор.
Празднование восьмой годовщины победы Чавеса в Апрельском перевороте 2002 года, Каракас, 13 апреля 2010 года
Эти страны составили блок АЛБА – «Боливарианский союз во имя народов нашей Америки», а сам блок современным воплощением мечты Симона Боливара об объединении Латинской Америки.
Другая группа государств, проводящая более умеренную экономическую политику, включает Бразилию, Аргентину, Уругвай, Парагвай, Сальвадор и Перу. Наиболее важным шагом в интеграции этих стран было создание сообщества Mercosur, единого рынка, объединившего наиболее развитые страны южноамериканского региона – Бразилию, Аргентину, Уругвай и Чили.
Правоцентристскими остались правительства Колумбии, Мексики, Панамы, Гондураса, Чили, Гватемалы, Доминиканской Республики и Коста-Рики.
Директор Научно-информационного центра Института Латинской Америки РАН Александр Харламенко отметил, что «никогда раньше такой ситуации с доминированием левых и левоцентристских правительств в регионе не было… Сейчас они подошли к определенной развилке. Вопрос в том, удастся ли им справиться с новыми вызовами, в частности с возросшими требованиями той части народов, которая пока не получила удовлетворения своих социальных ожиданий. Дело в том, что начиная со времен Конкисты, значительная часть жителей Латинской Америки не допускалась ни к политической, ни к официальной гражданской жизни – с ними никто не считался. И если властям удастся вывести курс социальной интеграции на новый уровень и не восстановить против себя ту часть народа, которая сейчас недовольна, они смогут и дальше продолжать углублять социальные преобразования и действительно вырабатывать какую-то новую модель общества социальной справедливости XXI века. Но существует реальная опасность, что это социальное недовольство будет обращено против самих левых режимов, а в конечном счете – и против самих недовольных. Тогда они получат перспективу правого, неолиберального реванша, которую уже обозначают Мексика, Гондурас, Чили, Панама. Новая волна приватизации образования и медицины, вытеснение миллионов людей из «официальной» экономики в «теневую» с утратой всех социальных прав и гарантий, полицейские репрессии и террор полувоенных банд, массовый социальный протест – вот сегодняшняя судьба этих стран и предупреждение другим»[43].
