Николай Штучкин - Над горящей землей
- Подъем! - командует Жуков.- Собираемся.
Пришли на стоянку, к машине. Владимира и здесь не оставляют беспокойные мысли. Подошел Слепов, глянул в глаза - все понял, успокаивает:
- Не волнуйся. Переживания - это от нечего делать. Летчик мотор запустит, и все встанет на свое место. Работа начнется, о постороннем некогда думать. Кроме того, не одиночно пойдем, а звеньями, половину забот - на плечи ведущего.
Прав штурман Слепов. С запуском мотора, со взлетом началась обычная штурманская работа. Владимир ведет ориентировку, сличает карту с местностью, контролирует курс и время. Звено идет клином. Впереди Ломовцев с Косаревым, слева - Ананьев с Головановым, справа - Жуков с Константиновым. Ломовцев обернулся, поднял в кулак сжатую руку: держись, дескать, не бойся! Пусть боятся фашисты. Владимир улыбается, понял: ободряет его Ломовцев. И понял, почему ободряет: Слепов подсказал. Внимательный, чуткий человек. С виду суровый, грубоватый, а душа тонкая, чувствительная.
Звено пересекает пойму реки Оскол, впереди высокий лесистый берег. Ломовцев переходит в набор высоты, затем прижимает машину к верхушкам деревьев. Но вот кончается лес, под крыло побежали поля. Их рассекают овраги, речушки. Уже зеленеют озимые. От близости земли, скорости, свежести ветра прибывают силы, уверенность. И Владимир уже смеется над своими тревогами, страхами. Чего боялся? Из-за чего переживал?
Вот и конец маршрута. Впереди хутор Портянкин, аэродром. На полосе лежит полотняное "Т", разрешающее посадку. Самолеты один за другим заходят в створ полосы, приземляются, заруливают на указанные техниками места. За первым звеном садится второе, третье. Смеркается.
После ужина на стоянку пришла автомашина, привезла экипажам сладости целый мешок с урюком. Командир авиабазы прислал в честь первой боевой ночи. Все набивают карманы, жуют, улыбаются. Запасливый Сережа Сорокин наполнил и штурманскую сумку. "Ночь длинная, - говорит, - съем, еще не хватит".
- Возьми и мою долю, - с обидой говорит Константинов. Есть он не может. От вновь охвативших волнений, переживаний все пересохло во рту, язык будто напильник, не повернешь.
Для получения боевой задачи экипажи собрались в штабную палатку. Сели на табуретки, скамейки, патронные ящики. Командир полка встал у карты. Зыбкое пламя лампы-коптилки подняло его огромную тень, закачало по парусиновой стенке.
- Будем бомбить артпозиции, - говорит командир полка, - живую силу и технику, расположенную вблизи населенных пунктов Байрак и Терновая. По первой цели действует первая эскадрилья, по второй - вторая. Не бойтесь попасть в населенные пункты, от них остались только названия. Жителей там нет.
Командир полка предоставляет слово капитану Морковкину. Как всегда, штурман во всеоружии. "Развернуть полетные карты, нанести линию фронта, звучит его торжественный голос. Капитан быстро и четко ориентирует летчиков и штурманов: - Исключительно пункт... Включительно пункт... Соедините их красным карандашом. Пошли дальше... Исключительно пункт..."
Он зорко смотрит за всеми и сразу видит того, кто почему-то замешкался, не может найти тот или иной из пунктов. Помогает заботливо, быстро, не забывая при этом добавить излюбленное: "М-м-мудрецы"... Затем, глядя на свою полетную карту, диктует пункты маршрута, контрольные ориентиры, расчетные данные по шаропилотному ветру. Строго напоминает:
- Поправку внесете в воздухе, исходя из направления и скорости ветра. Выход на цель и бомбометание с ходу, высота сбрасывания бомб - семьсот метров. А почему с ходу? - спрашивает вдруг Морковкин.- Сержант Константинов!
- Почему бомбить с ходу? - повторяет Владимир вопрос и отвечает: Иначе не достигнешь внезапности. Пока будешь рассматривать цель, немцы тебя обнаружат, откроют огонь, помешают прицелиться...
- Правильно, - подтверждает Морковкин.- Внезапность прежде всего. Но внезапность одно дело, а точность удара по цели другое. По расчету времени вы пришли в указанный район, а цели не видите. Тогда надо ее осветить. В первом заходе сбросить светящую бомбу, а во втором - фугасную. Но и в этом случае внезапность играет первейшую роль. Противнику, внезапно ослепленному, трудно вас обнаружить...
Боевая задача поставлена, экипажи пришли на стоянку. Уже темно. На западе, на фоне черного неба, видны вспышки огня, зарево пожаров. Это недалеко, у линии фронта. А дальше, примерно в двадцати километрах, по небу шарят прожекторы, ищут ночные бомбардировщики. И в том месте, где лучи их пересекаются, мельтешат яркие вспышки разрывов снарядов.
- Не волнуйся, туда не пойдем, наша цель ближе, у линии фронта, успокаивает Жуков своего штурмана. А сам курит, курит...
Владимир глядит на часы. Скоро должен взлететь командир второй эскадрильи Михаил Соколов со штурманом Андреем Слеповым, затем, через три минуты, Ломовцев с Косаревым, еще через три - они, Жуков и Константинов.
- Вроде бы никто никому не мешает, - говорит Жуков, имея в виду впереди идущие экипажи.
- Нет, - подтверждает Константинов.- Терновая, по которой будет действовать эскадрилья Соколова, от нашей цели, от Байрака, находится в шести километрах. Не помешает и Ломовцев. Его цель севернее деревни Байрак, наша - юго-западнее.
Под плоскостями У-2 висят четыре бомбы по пятьдесят килограммов фугаски. Светящую авиабомбу штурман берет в кабину. Штурман и летчик договорились, что бомбы сбросят не сразу, а с четырех заходов. По одной в каждом заходе. И бить только прицельно. Майор Троян говорил, что с первого раза это трудно, невыносимо трудно. Но именно с первого раза и надо пересилить страх. Потом уже будет проще и легче.
И вот они в воздухе. Сделали круг над аэродромом, а высоты "наскребли" только двести метров. Не шутка - четыре бомбы под крыльями.
- Курс двести семьдесят пять! - командует штурман.
Над головой - звезды. Сзади - ни единого огонька. Впереди - пожары до самого горизонта. Кажется, все горит, вся земля, и разобраться, что там надо бомбить, очевидно, будет не просто. Но летчик и штурман знают, что это лишь кажется, что стоит только подняться повыше, и картина изменится, пожары будут уже не сплошные, а очагами, и Байрак они найдут без труда.
Штурман смотрит на землю, проверяет, насколько точно их самолет идет по линии заданного пути. Ориентиры различаются с трудом, ночь темная, безлунная. Подошли к линии фронта. Ее обнаружить легко: через нее с той и другой стороны летят трассирующие пули и снаряды. И по ракетам видно: на нашей стороне они разноцветные, на вражеской только желтые. Пулеметные трассы потянулись и к самолету - еще один признак линии фронта, - но проходят они далеко, скорее всего, противник бьет не по видимой цели, а по звуку мотора, почти наобум, приближенно.
