Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»
Думается все же, что потомок князя выдает желаемое за действительное — в наше время престижно не только подчеркнуть свое аристократическое происхождение, но и похвастать демократическими нравами в семье. Тем более что даже отчество «крестьянина» Семена Говорова никем из сторонников этой гипотезы не упоминается. Скорее всего, это лишь красивое семейное предание. Более вероятно, что тестем князя был купец Семен Иванович Говоров, проживавший в Ливнах. Знакомство их должно было неизбежно состояться, поскольку оба были избраны гласными уездного земства: один от первого избирательного собрания (дворяне), другой же — от второго. А уж если дочь у купца была красавицей, тогда тут нечего гадать. Вот и дворянин Сергей Алексеевич Блохин женился на купеческой дочери Елене Карловне. Что поделаешь, сердцу не прикажешь!
Итак, Полине пришлось поехать на Кавказ, а вот Юрия Михайловича судьба закинула на север. Только не подумайте, что он за полярным кругом воевал, да и что там делать подпоручику Конной артиллерии. Сразу признаюсь, что высказанное ранее предположение, будто он пробыл на фронтах три года, судя по всему, не соответствует действительности. Хотя не исключен и отпуск по ранению. Но вот его письмо Кире Алексеевне, написанное летом 1916 года:
«Радость, мне, должно быть, окончательно везет. Сегодня у Брюса натолкнулись на Ясинского, который согласился со мною ехать в Гельсингфорс. Понимаешь ли ты, как это важно. Он такой милый и добрый».
Здесь, во избежание двусмысленности, следует пояснить, что Андрей Николаевич Ясинский — это известный московский нотариус, контора которого располагалась на Театральной площади, в здании Императорского Нового театра. И согласился он ехать вовсе не по доброте души. Читаем дальше:
«Бог даст, все пойдет по-хорошему и наша взаимная любовь еще больше утвердится».
Вот про любовь к Кире Алексеевне князь лучше бы уж не писал. По этой части Булгакову он и в подметки не годится. Писал бы уж о делах. Он и пишет:
«Надо было быть Кнааном [или Киваном? Фамилия некоего англичанина написана очень неразборчиво] и мной, чтобы с закрытыми глазами поехать в неведомые края… на автомобиле по невозможной дороге, оказавшейся вместо шоссе. Ехали мы не ложась спать полтора суток. Туда и срочно же обратно, останавливаясь по два раза часа на полтора-два для еды… Много раз приходилось вытаскивать из песков машину и носить воду, которая закипала в радиаторе».
Как-то сами собой всплывают из памяти герои Джека Лондона, бесстрашные покорители просторов Заполярья. Да так оно и есть! В то время как русская армия отбивалась от германца где-то там, на юго-западе, князь совершает стремительный бросок на север с единственной целью — застолбить участок на золотоносной реке. Для этого и повез с собой нотариуса. А вы-то что подумали?
Компанию князю составил его знакомый по дирекции Императорских театров камергер Александр Крупенский. В качестве полноправного партнера Юрий Михайлович предложил участвовать в деле и своему шурину Владимиру, сыну покойного шталмейстера, но тот предпочел не рисковать. Автомобиль и инженера-англичанина предоставил британский посол Бьюкенен — надо полагать, князь был с ним коротко знаком.
«Содержание золота необыкновенное и мошенничества не может быть, т. к. мы с нашим англичанином сами брали в ковши песок и промывали. Это человек, работавший по золоту всегда и за свою 30-летнюю работу не видевший такого громадного % золота нигде в мире. То, что пишу, не увлечение, а факт. Как хорошо, что решились на поездку!»
Вполне допускаю, что за год-полтора князю удалось намыть золота в реке, чтобы хватило для безбедной жизни на первых порах в грядущей эмиграции. Кстати, всякий может убедиться в существовании той речки. Пусть обратится ко мне, я укажу дорогу — возможно, и золота там еще навалом. Тем более что все известные месторождения в Финляндии находятся за полярным кругом, а это — значительно южнее, там, где никто золота прежде не искал.
И все же именно «доступность» — князь доехал до реки на автомобиле — вызывает у меня сомнения. Так что, пожалуй, не спешите подавать заявки. Известно, что российские мошенники в деле «облапошивания» и в те далекие времена давали немалую фору иностранцам. В частности, на лохов был рассчитан хорошо отработанный прием, известный как «стреляние» и заключавшийся в подбрасывании золотого песка на заведомо бедный золотом участок. Увы, мошенничество выяснялось только после начала разработки, когда уже невозможно было отыграть назад. Подобным образом оказался одурачен прусскоподданный Георг Рюхардт — было это за полтора десятка лет до описываемого случая, в Сибири. Впрочем, судя по всему, бюджет семьи не очень пострадал — супруга, Фанни Карловна, владела недвижимостью в Москве, доходы даже позволяли Рюхардтам наведываться в Баден-Баден. Там-то эту «милую парочку» и встретил отец Киры Алексеевны, о чем не преминул отписать домой. Однако вряд ли Фанни Карловна поделилась с Блохиным грустным опытом своего золотоискательства. Выглядеть дурой в глазах почтенной публики — кому ж это понравится? Да уж, знал бы Юрий Михайлович о злоключениях семейства Рюхардт, поостерегся бы гнать по бездорожью «в никуда».
Но если до октября 1917-го князь золота все-таки сумел намыть, тогда и в самом деле ему «свезло». Даже несмотря на то, что остался без наград за ратную службу в артиллерии. А вот с нотариусом случилась неприятная история. До Франции он в конце концов добрался, но… Лет эдак тридцать тому назад на окраине Обнинска рыли котлован. И вот нежданно-негаданно наткнулись на богатый клад. Чего там только не было! А на одном из украшений выгравирована надпись — «А.Н. Ясинский. 14 октября 1895 г.».
А вот и еще одна косвенная, надо сказать, очень зыбкая связь между Булгаковым и семьей Козловских. В своих воспоминаниях о жизни в эмиграции, в Константинополе, Любовь Белозерская, будущая жена Булгакова, пишет:
«Мы должны были танцевать с ним „Голубой вальс“, в то время необыкновенно популярный французский вальс. Постановку Фокина я вывезла из Петрограда. Фреди был миниатюрен, подозрительно покачивал бедрами и, боюсь, подрисовывал себе около рта женственную родинку. Я тоже была не на высоте. Лучшая танцевальная пара — Таня Хирчик, по сцене Хирье (тоже, как и я, из частной петроградской балетной школы). Ее партнером был негр — Володя Крупенский. Когда-то русский дипломат вывез и усыновил негритянского мальчика».
Этот дипломат — то ли Василий Крупенский, то ли Анатолий, его брат, — принадлежал к тому же роду бессарабских богачей, что и бывший «управляющий балетом» камергер Крупенский, близко знакомый с князем Юрием Михайловичем.
