Жозеф Кессель - Армия теней
Жан-Франсуа не разрешил старой экономке объявить об его приходе и бесшумно открыл дверь библиотеки. Там он и увидел своего брата, сидящего в кресле и читавшего толстый том. Лицо его нельзя было разглядеть, потому что на нем было тяжелое пальто с поднятым воротником и шерстяная шапка, натянутая по самые уши. Этот вид показался Жану-Франсуа очень смешным. Все еще разгоряченный от быстрой ходьбы он не заметил, что в доме был настоящий мороз.
- Здравствуй, Сен-Люк! - закричал Жан-Франсуа.
Имя брата было просто Люк. Но из-за его ровного темперамента, любви к духовной жизни и его доброжелательности ко всем людям несколько одноклассников прозвали его Сен-Люк - Святой Лука. Это имя прижилось и в семье.
- Маленький Жан, маленький Жан, - сказал Люк, голова которого едва доставала до плеч Жана-Франсуа.
Братья обнялись. Между ними была значительная разница в возрасте, но для Жана-Франсуа это не имело значения. Напротив, он считал себя намного сильнее, практичнее и находчивее брата.
- Все книги все еще здесь, и клавесин, и гобой, - сказал Жан-Франсуа. Значит, жизнь все еще прекрасна.
- Все еще, все еще, - нежно ответил Люк.
Потом он спросил:
- Но как ты приехал сюда, маленький Жан? Я надеюсь, у тебя есть "аусвайс"?{7}
- Ох, ох! Святой Лука больше не витает в облаках. Он даже сам знает, что нужно иметь "аусвайс"! - воскликнул Жан-Франсуа.
Он рассмеялся, а за ним и сам Люк. Жан-Франсуа смеялся очень громко, а Люк почти беззвучно. Но во всем прочем это был один и тот же смех.
- Да, у меня есть "аусвайс", Сен-Люк, - сказал Жан-Франсуа. - И даже... и даже...
Жан-Франсуа остановился на минутку, потому что едва не сказал, что его пропуск - фальшивый, прекрасная подделка. Потому он заключил:
- И я даже умираю от голода.
- Давай пообедаем прямо сейчас, - сказал Люк.
Он позвал старую экономку и спросил ее:
- Что у нас есть хорошего сегодня?
-Ну, желтая репа, как и вчера, месье Люк, - сказала служанка.
- Ах, ах! И что еще?
- Немножко сыра, продававшегося без карточек{8}, - добавила экономка.
- Ах, ах! - сказал Люк.
Он посмотрел на Жана-Франсуа с виноватым выражением лица.
- Еще есть немного масла, которое мадам прислала из деревни на прошлой неделе, - продолжала экономка. - Но у нас уже нет хлеба, на который его можно было бы намазать.
- У меня куча хлебных карточек, - воскликнул Жан-Франсуа, - и я даже. .
- Он снова поймал себя на слове. Эти карточки были украдены для организации одним чиновником в ратуше, и Жан-Франсуа едва не проболтался об этом.
- И я даже могу их вам оставить, - добавил Жан-Франсуа.
Экономка схватила карточки с какой-то жестокой жадностью и побежала в булочную.
- Ты сам ничего не можешь ни достать, ни приготовить, - сказал Жан-Франсуа брату, повысив голос. - А ты ведь всегда любил изысканную еду.
- Я и сейчас люблю, - вздохнул Люк, - но что теперь поделаешь...
- А как насчет черного рынка? - спросил Жан-Франсуа.
- Старушка Марион боится жандармов, - сказал Люк, - а я...
- И ты тоже боишься, Сен-Люк, - уже более дружелюбно сказал Жан-Франсуа, хоть и немножко пренебрежительно.
Они поели на кухне, потому что только там был огонь. Люк все еще сидел в пальто и в шапке.
-Я экономлю на обогреве, - сказал он.
- Ну, я сегодня утром два раза подряд так согрелся, что думал, что умру, - воскликнул Жан-Франсуа.
Он снова вовремя остановился и объяснил:
- В этих поездах и переполненном метро вполне можно свариться.
В этот миг Жан-Франсуа вспомнил о торговце мебелью и пожалел, что отклонил его приглашение. Но потом он устыдился. Не мог же он предпочесть колбасу встрече с братом, которого не видел два года? Но когда Люк расспрашивал его о деталях путешествия, Жан-Франсуа понял, что он с таким сожалением вспомнил о задней комнате торговца мебелью не из-за колбасы, а лишь потому, что там он мог бы вполне честно рассказывать о своем поддельном "аусвайсе" и поражать его умением подделывать документы, и мог раскрыть тайну приобретения хлебных карточек, и, кроме всего прочего, - долго рассказывать о двух приключениях этого дня и о многих других вещах, и вместе с ним смеяться над немцами и французской полицией. А торговец, лавка которого служила и подпольным складом и "почтовым ящиком", со своей стороны мог рассказать сотню подобных интересных историй.
И Жан-Франсуа почувствовал, что маленький торговец, которого он едва знал, оказался сейчас ближе к нему, чем брат, которого он всегда нежно любил и продолжал любить, но с которым его уже ничего не связывало, кроме воспоминаний. Жизнь - реальную жизнь, во всей своей теплоте, со всей ее глубиной и огромным богатством ощущений - он мог разделить только с людьми вроде Феликса и Бизона, или с девушкой-рабочей, больной туберкулезом, которая спрятала его на два дня, или с инженером-железнодорожником с яркими голубыми глазами на покрытом сажей лице, который помогал ему перевозить оружие.
Жан-Франсуа уже пережил такое чувство на войне, со своими товарищами-добровольцами. Но тогда он мог открыто говорить о них во всей Франции. Теперь ему приходилось все скрывать от всех, за исключением соратников тайной войне. И это делало из них для Жана-Франсуа людей, принадлежность и близость к которым он чувствовал.
Феликс разрешил Жану-Франсуа побыть три дня в Париже, но он сел на поезд, идущий на юг , уже тем же вечером.
Позднее он утверждал, что у него было предчувствие.
IV
В то время, как Жан-Франсуа обедал со своим братом в Париже, Жербье в Лионе принимал Феликса. Их встреча прошла в театральном агентстве. Его директор предоставил Жербье одно из своих бюро, чтобы тот мог принимать самых разных и удивительно выглядевших людей, не привлекая лишнего внимания.
Люди, которые знали Жербье и Феликса, ни в коем случае не должны были заметить ни малейшего изменения в их отношениях. Но Феликс и Жербье после казни Поля Дуна не чувствовали себя столь же естественно вместе, как это было до нее. Потому они говорили несколько быстрее и более напряженным тоном, чем раньше.
- Я послал за тобой, потому что это срочное дело, - сказал Жербье. Они обыскали все владение нашего друга доктора в юго-западном секторе. Весь дом перетрусили снизу доверху. К счастью, там в тот день не прятался никто из наших людей. Он выпутался, но место "засвечено".
- Понимаю, понимаю, - сказал Феликс.
- Сколько людей всего тебе нужно отправить в Гибралтар? - спросил Жербье.
- Ну, два канадских офицера "коммандос" из Дьеппа, как ты знаешь, три новых парняиз британских Королевских ВВС, спрыгнувших с парашютом, и еще два бельгийца, из числа тех, что были приговорены бошами к смерти.
