Людвик Свобода - От Бузулука до Праги
Через несколько минут после ухода Касика явились гестаповцы. Для отвода глаз они прошли к Райтам.
У жены как бы мимоходом спросили, не был ли у нее недавно чужой человек.
- Да, был, - нашлась она. - Заходил неизвестный молодой человек. Он выдавал себя за партизана, и я приняла меры, чтобы его арестовали.
- Это хорошо, фрау Свободова, - похвалил ее парень в кожаном пальто. А больше никого не было?
- Никого. Я свои обязанности знаю!
- Хорошо, хорошо, фрау Свободова, - язвительно отозвался гестаповец и пошел к жене Райта.
Гестаповцы, не зная, как добраться до Рыша, зашли в тупик. Предприняли еще одну попытку: агента Касика послали на поиски в Брно, где Рыш временами останавливался. К счастью, пребывание Касика в Брно затянулось, иначе моя семья была бы арестована.
Однажды к нам снова позвонили. Открыв дверь, жена увидела парашютиста Браунера, с разбитым лицом и кровоподтеками под глазами. Рядом стоял какой-то парень. Жена сразу догадалась, в чем дело.
- Что вы хотите? - удивленно спросила она. - Что случилось? Не требуется ли врач? - добавила она участливо. Спутник Браунера сказал:
- Я парашютист из Советского Союза. А Браунера вы, конечно, знаете. С нами произошел несчастный случай. Мы должны немедленно переговорить с Франтишеком Рышем!
Браунер незаметно для спутника моргнул ей. Сказать что-либо он боялся. Но этого было достаточно.
- Странно, я вас не знаю. И никакого Рыша не знаю. Уходите отсюда, иначе позову на помощь!
Так гестаповцам не удался и этот коварный прием.
Через минуту прибежала Зоя.
- Был здесь Мальчик? - спросила она, имея в виду Браунера, которого они так называли между собой. Жена грустно кивнула.
- За углом я видела гестаповский автомобиль, а этих двух я встретила, когда шла на занятия, - с трудом переводя дыхание, рассказывала дочь.
Как быть? Жена послала Зою к машинисту Соханеку, члену их группы, чтобы предупредить его об аресте Браунера. Мирек же поспешил в полицейский участок доложить о том, что к ним опять приходили "враги империи".
Прошло еще несколько дней, и в квартире Райтов появился Рудольф Рыш. Представившись, он сказал, что ему надо немедленно поговорить с братом. Пани Райтова позвала мою жену. Рыш вел себя очень подозрительно, словно чужой. Он не пожелал снять пальто, все время стоял, отказался от еды. Возможно, он предполагал, что о нем все известно, и боялся, как бы его не отравили. Выяснить местопребывание брата ему не удалось. Гнусный изменник ушел не солоно хлебавши.
Обманом и провокациями гестаповцы не достигли цели. Тогда они решили выжидать и следить, рассчитывая, что моя жена невольно наведет их на след Франтишека Рыша или что тот сам придет к ней. Поэтому ее оставили на свободе.
Как раз в эти критические дни нашему квартиранту, арестованному Райту, удалось передать записку из тюрьмы, в которой он сообщал Ирене, что гестапо все известно и что ей следует немедленно скрыться. Родственница Райта Божена Штепанова отвезла записку своей сестре Марии - учительнице в Квасицах, та передала ее сестре Людмиле Райтовой, которая жила в нашем доме. Пани Райтова пошла к врачу Дубовскому, а он поручил ей сразу же уведомить об этом мою жену. Так благодаря действиям членов кромержижской подпольной организации моя жена и дети были своевременно предупреждены.
Жена решила немедленно скрыться. Из дому уходили поодиночке - Зоя с нотами, Мирек со скрипкой, а жена с продуктовой сумкой. Сначала дети, а вслед за ними мать пришли на железнодорожный полустанок и оттуда уехали к брату Ирены в Незамыслицы. Там они переночевали, а на другой день отправились на мою родину, в Грознатин на Чешско-Моравской возвышенности.
Первое убежище им предоставила моя мать и семья Франтишека Неедлы. Примерно через неделю жена оставила семью Неедлы; она сказала, что уезжает к знакомым, как было условлено. За деревней она изменила направление, прошла околицами и остановилась у моей сестры Марии, проживавшей на другом конце деревни. И это было очень кстати...
Дней через десять в Грознатин прибыло отделение гестаповцев разыскивать Ирену Свободову и ее двух детей. Немецкие полицейские оцепили деревню. Обыск начали с семьи Неедлы.
- Wo ist Fran Svobodova?{6}
- He знаем, была здесь, но уехала. Сказала, что поедет в Прагу...
Тут же последовал допрос. Отделили всех взрослых и разобщили их по одному. Хозяина увели в хлев и там, прежде чем задать первый вопрос, жестоко избили.
- Когда к вам приехала фрау Свободова? - спросили гитлеровцы брата, когда им показалось, что он уже достаточно подготовлен для допроса.
- Примерно с неделю.
- А когда уехала?
- Дня два-три назад.
- С детьми?
- Да, обоих ребят взяла с собой.
- А куда уехала, этого она не говорила?
- Говорила: в Прагу к каким-то знакомым.
- Фамилия этих знакомых? Известна она вам?
- Не знаю, она не сказала, к кому едет. У нее в Праге много знакомых.
Ничего не добившись, гестаповцы прекратили допрос. Посовещались. Показания допрошенных полностью совпадали. Наши родственники заранее условились, что и как они будут отвечать. В приходе гестаповцев никто не сомневался: где еще, как не у моих родственников, они могли искать беглянку.
Кроме Франтишека, никто из семьи Неедлы не знал, что жена пошла не на станцию, а к моей сестре. Поэтому все сошло гладко.
Когда гестаповцы ворвались в дом Неедлы и учинили там допрос, сестра Мария и ее муж об этом еще ничего не знали. Зоя как раз собиралась сходить к бабушке, жившей у Неедлы. Но случай помог избежать беды. Выйдя из дому, она встретила крестьянина-бедняка Франтишека Кудрна, моего друга детства, который видел гестаповцев у дома Неедлы. Он незаметно шепнул Зое об этом.
Жена с дочерью тут же спряталась на сеновале. Они просидели там до вечера, не зная, что односельчанам удалось провести гестаповцев и хитро выпроводить их из деревни. Ограниченность гитлеровских прихвостней облегчила положение.
Закончив допрос у Неедлы, они выслали патруль на станцию выяснить, действительно ли уехала моя жена. Начальник станции проявил большую находчивость.
- Вы случайно не припомните, - строго спросили его по-чешски, - не уезжала ли отсюда дня два назад пани Свободова с детьми?
- Пани Свободова... Па-ни Сво-бо-до-ва, - протянул начальник станции, задумчиво прищурив глаза, что выглядело убедительно. - Ну, конечно, видел, точно видел. Она была с дочуркой и сынишкой.
- А вы не ошибаетесь?
- Ошибка, извините, исключена. Я пани Свободову знаю очень хорошо, она с детьми часто сюда приезжала.
- До какой станции она купила билет?
- Этого, извините, не знаю, не помню.
