Борис Могилевский - Артем
— Просим «Дубинушку», спойте «Дубинушку»!
Шаляпин еще раз вышел на сцену, поклонился, подошел к рампе, поближе к публике. А публика, рабочая публика ринулась с балкона и амфитеатра навстречу певцу.
Могучим голосом Шаляпин запел:
«Много песен слыхал я в родной стороне…»
Все шире и шире разносилась по залу песня. Казалось, пел ее не один человек, а целая рабочая артель, и это не только казалось. Шаляпин взмахивал своими большими руками, и весь зал подхватывал слова припева:
«Эх, дубинушка, ухнем…»
Провожаемый возгласами благодарности Шаляпин ушел со сцены. Но публика из зала не расходилась. Человек в простеньком пиджаке, в синей косоворотке, в начищенных сапогах взбежал на помост и объявил:
— От имени харьковской организации Российской социал-демократической рабочей партии захватным порядком открываю революционный митинг. Слово предоставляю товарищу Артему.
На сцену спокойно вышел тот, о ком уже давно говорят в Харькове: одни с ненавистью, другие с любовью. Бесстрашный это человек, если он посмел выйти на эту, в сущности, общегородскую трибуну, стать лицом к лицу не только перед рабочими, но и власть имущими, включая харьковского полицмейстера, сидящего в первом ряду партера. Но друзей здесь куда больше, чем врагов.
— Товарищи' Наступает великий и славный день, день торжества и братства трудящихся, великий праздник пролетариата Первое мая! Светло и радостно отпразднуем этот день, бодро и уверенно пойдем навстречу будущему!
Так Артем начал свою речь.
— Довольно с нас порабощения, довольно слез и нужды — свет прорезал тьму, и пелена неведения спала с наших глаз. Своим трудом создаем мы богатство имущих, на наших спинах покоится их благополучие, роскошь; их права — права насильников и хищников — поддерживаются нами же, армией из наших солдат.
Для них все — обеспеченная и довольная жизнь, наука, искусство; для нас — голод, болезни, изнурительный труд, бесправие, невежество. Довольно же, товарищи, пора и нам пожить!..
Алеет заря будущего, заря грядущего царства свободы, социализма; не будет тогда деления на сытых и самодовольных буржуев и неимущих пролетариев, не будет безумной роскоши одних и нищеты других, наглого насилия эксплуататоров и безропотной покорности угнетаемых ими масс. Не будет стонов и проклятий. Все будут равны, свободны, все будут братья, легок и непродолжителен будет тогда труд, много досуга, и мы посвятим его тогда, товарищи, наукам и искусствам, знанию музыки, поэзии. Мы будем светло и радостно жить. Вот что значит для нас, пролетариев всего мира, день Первое мая! Он сулит нам лучшее будущее, он возвышает нас в собственных глазах. Будем же дружно праздновать его, сплотимся воедино, покажем врагу нашу силу и мощь.
Российская революционная социал-демократическая рабочая партия зовет вас, товарищи, объединиться в день Первого мая вокруг ее красного знамени, зовет вас на борьбу против общих наших врагов — русского самодержавия и капитализма…
Бросайте же работу, товарищи, протестуйте против гнета самодержавия, его пуль и нагаек, против расстреливания ваших лучших товарищей — борцов за свободу, социализм…
Протестуйте против эксплуататоров-капиталистов, выжимающих соки из рабочих. Проявите свою солидарность с рабочими всего мира, покажите, что вы один из отрядов международного пролетариата, борющегося за свободу и жизнь. Пусть в воскресенье Первого мая замрет вся жизнь города, пусть приостановятся железные дороги, конка, почта, прекратится торговля, не выедут извозчики, пусть забастуют пекаря, прислуга, пусть приостановят работу всюду, где она есть в воскресенье. В понедельник, второго мая, пусть бросят также работу рабочие фабрик, мастерских и заводов…
Товарищи! Дружно бросайте работу во имя Первого мая, во имя социализма, во имя неустанной борьбы с самодержавием.
Да здравствует Первое мая — международный праздник пролетариата!
Да здравствует восьмичасовой рабочий день!
Долой самодержавие!
Да здравствует демократическая республика!
В первых рядах партера продолжали оставаться полицмейстер и другие чины полиции в форме и без нее. Эти господа были лишены возможности передвижения. Со всех сторон зала, в проходах стояли стеной рабочие, пройти через их строй и покинуть помещение было делом физически невыполнимым. Одно место в выступлении Артема представители власти прослушали с особым вниманием. Артем бросил в зал боевой клич:
— Запасайтесь оружием, товарищи! Организуйтесь в боевые дружины! Чем скорее мы победим, тем меньше будет кровопролития, тем скорее для всей России наступит желанная свобода!
Речь Артема была прослушана в полной тишине, но когда он закончил говорить, как лавина с гор, обрушились в зал аплодисменты. Они бушевали около пятнадцати минут и закончились пением «Марсельезы». Когда публика начала расходиться, в зал проникла большая группа полицейских. Они бросились к сцене, где только что стоял Артем. Но полицейских встретила добрая сотня молодцов, преградившая им путь за кулисы. Артема окружили заводские ребята. Кто-то сбросил с себя ярко-красную рубаху, на себя надел косоворотку Артема. Отдали Артему соломенную шляпу, а у него взяли кепку.
Переодевание было произведено молниеносно. Две девушки, одна из них член партии, подошли к Артему. Ему сообщили, что сегодня ночь он проведет на Сабуровой даче. Даша Базлова, так представили Артему одну из двух девушек, работает фельдшером в отделении для буйнопомешанных. Место это абсолютно экстерриториальное, не доступное для посторонних людей. Там в полной безопасности товарищ Артем может пробыть любое количество дней и ночей. Артем поблагодарил товарищей за заботу и сказал девушкам:
— Идите вперед, а я буду пробираться за вами, чтобы не привлечь внимания полиции. Здесь сейчас много переодетых шпиков.
Девушки пошли к выходу. Весь Народный дом был оцеплен полицейскими, и с большим трудом они прорвались на улицу. Девушки медленно пошли по направлению к земской больнице.
Мария Львовна — так звали товарища, которому было поручено связаться с работниками Сабуровой дачи, — сказала Даше Базловой, фельдшерице психиатрического отделения больницы:
— Боюсь за Артема, не схватили ли его жандармы…
Девушки прошли еще квартал. Позади послышались чьи-то шаги. Подозрительная личность в соломенной шляпе догоняла девушек. Они пошли быстрее, и вдруг громкий смех раздался в темноте, и неизвестный назвал себя. Это был Артем. Он что-то сказал смешное относительно храбрости девушек и сразу же озабоченно спросил:
