Хью Броган - Джон Кеннеди
Непрерывные поездки (Джеймс Мак-Грегор Бернс подсчитал, что в 1957 году у Кеннеди было, «по меньшей мере, 150 выступлений по всей стране», и в 1958 — «вероятно, на две сотни больше»)[51] дали ему широкие, хотя и поверхностные впечатления о Соединенных Штатах, но их целью было не столько получить знания об Америке, сколько помочь Америке узнать Кеннеди. Своим желанием работать в качестве кандидата от Демократической партии в любом месте и в любое время он показал себя истинным ее приверженцем (Ричард Никсон, будучи республиканцем, поступал так же в 50-х годах); своим обаянием и красноречием, чему способствовал Соренсен, он убедил многих сомневающихся, что перед ними действительно возможный президент. Он не ограничивался обращением только к простым людям. «Я понял, что в политике нельзя далеко продвинуться, пока вы не станете «политиком для всех». Это означает, что вам следует иметь дело как с лидерами партий, так и с избирателями. И именно таким политиком я хочу быть»[52]. Он пришел в сенат, создав отдельную «организацию Кеннеди»; в раздробленном на фракции Массачусетсе у него не было шанса; но, чтобы выиграть президентские гонки, требовалось меньше, чем от разведчика[53]. Он достиг своего прежде, чем главы католичества попытались его обойти. Они оказались среди сильно сомневающихся, которые считали, что предубеждение против католиков, поднявшееся в связи с выдвижением Кеннеди, стоявшего на вершине лестницы, могло повредить католикам, стоявшим на ее низших ступеньках, но постепенно они начали понимать, что Кеннеди очень сильно отличается от Эла Смита. Особенно большое впечатление на них оказала его убедительная победа на перевыборах в 1958 году, после чего Джон Бейли из Коннектикута понял, что Кеннеди сможет вести Новую Англию, а Дик Дейли из Чикаго счел, что ему можно доверить Иллинойс. Дейли был близким помощником Эдлея Стивенсона, но тот уверил его в своем неучастии в гонках. Поэтому Дейли получил возможность поддержать Кеннеди и активно убеждал других католиков и городских боссов сделать то же самое. Ему помогала репутация Кеннеди как великолепного организатора рабочего класса, множество фондов и помощники предвыборной кампании: Кеннеди успешно удалось сгладить острые углы Билля Лэндрама-Гриффина и провести антипрофсоюзные меры, которые в 1959 году стали законом благодаря коалиции в конгрессе между республиканцами и демократами-южанами.
В 1960 году гонки были во многих отношениях предопределены переходом от одной политической системы к другой, и Кеннеди стоял во главе этих перемен. Боссы уже были не столь всемогущи, как раньше, но все еще имели вес, и Кеннеди благоразумно считался с ними. Но состоялись, кроме того, предварительные выборы, и только они смогли показать, что ему удалось преодолеть религиозный вопрос (чему напоминанием была поддержка боссов), доказав, что на его стороне избирателей больше, чем у любого другого демократа. К счастью, в этот переходный период ему не требовалось пройти ничего, кроме предварительного голосования: оно было необходимо, чтобы собрать съезд делегатов. Ему также не нужно было выигрывать на нем в условиях, когда оппозиция была чисто символической или отсутствовала вовсе. Ему был нужен бой — и победа, и благодаря Хьюберту Хамфри он получил и то, и другое.
Будучи политиком творческим, деятельным, восприимчивым, порядочным и немного наивным, Хамфри в некотором отношении являлся наиболее подходящим из демократов для предвыборного марафона 1960 года. Но это был не его год, хотя он упорно не хотел принять этот факт. Он был выдвинут от Миннесоты, где был неуязвим, и считал, что имеет хорошие шансы победить на предварительных выборах в штате, соседствующем с Висконсином. Кеннеди был с этим согласен, и много сделал для того, чтобы выдержать предвыборную борьбу до конца, и не собирался уклоняться от брошенного ему вызова. Демократы Висконсина в основном были выходцами из сельскохозяйственных районов, либералами и протестантами; все они знали и любили Хамфри и проголосовали против другого ирландца-католика сенатора Джо Маккарти, недавно ушедшего. Именно по этим причинам Кеннеди должен был участвовать в гонках. Если бы он хорошо показал себя в Висконсине, то тем самым продемонстрировал бы свою «перспективность»: кандидат, который мог победить в Висконсине, штате, где «средняя Америка» представлена лучше всего в стране, мог рассчитывать на победу где угодно в любом другом месте от Гудзона до Скалистых гор. И Кеннеди действительно выиграл, но с небольшим перевесом — возможно, из-за предубежденности против католиков, либо потому, что был для них слишком богат, этот горожанин с Восточного побережья, или из-за популярности Хамфри. Победа была неабсолютной и немногим могла помочь избирательной кампании Кеннеди, не считая того, что его незначительное преимущество поддержало надежды Хамфри, с тем чтобы он продолжил участвовать в гонках, которые были так нужны Кеннеди. Он продолжил свою борьбу на предварительных выборах в Западной Вирджинии.
Западная Вирджиния была самым протестантским и коррумпированным из всех штатов. И поэтому давала Кеннеди прекрасный шанс. Если бы он обошел там Хамфри, то можно было бы забыть о религиозной теме; и он победил. Обе стороны прибегали к грязным трюкам, за которые потом приносили извинения, но когда все заканчивалось, то забывались все сомнения по поводу значимости результата. Кеннеди набрал 61 % голосов; он лидировал во всех округах, кроме семи; за него проголосовали фермеры, шахтеры и черные американцы. И, кроме того, он победил потому, что демократы Западной Вирджинии страстно желали доказать, что они не фанатики.
После этого кандидатство было почти гарантировано. Ни Линдон Джонсон, ни сенатор Стюарт Саймингтон — бесцветный политик, который мог бы стать кандидатом от партии, если бы Кеннеди и Джонсон устранили друг друга — не попытались ущипнуть Кеннеди на предварительных выборах, хотя им настоятельно следовало проявить свою перспективность: Джонсону — потому что он был хорошо известен в Вашингтоне как мошенник, которому не очень следует доверять, и был южанином; а Саймингтону — так как у него не было мощной поддержки на национальном уровне. Они позволили себе поверить тому, что съезд будут контролировать их друзья, имеющие большое влияние, в то время как Кеннеди был холодно-реалистичен с самого начала. Жизнь научила его не основываться на иллюзиях, когда он предпринимал что-нибудь серьезное (легенда о Камелоте, случись она в его жизни, вызвала бы его отвращение), и, возможно, его немного удивила глуповатость соперников. Саймингтон и Джонсон не снизошли до серьезной работы с делегатами округов, но не Кеннеди. Эдлей Стивенсон в который раз продемонстрировал склонность к тщеславию, нерешительность и уход в сторону, так что стало трудно поверить в то, что он окажется подходящим кандидатом в трудное время; кроме того, он уже дважды проигрывал. Кто еще оставался? Партия могла обратиться только к Кеннеди — теперь, когда он имел небольшое, но достаточное большинство делегатов, выигрыш на предварительных выборах и трудные переговоры с боссами. Действительно, если бы лидеры партии знали его слабые места в предвыборном марафоне, то знали бы также и уязвимые стороны его самого — но то же самое стало бы известно и Кеннеди о них. В отличие от тех, кто живет надеждами, он оценивал себя холодно и бесстрастно, как и свою кампанию, во время которой он направил усилия прежде всего на исправление недостатков. Замечательно то, что на выборах 1960 года никто из демократов не предпринял похожей попытки, пока не стало слишком поздно.
