Роберт Мейсон - Цыплёнок и ястреб
— Ладно, мужики. Все вы здесь. Дела следующие, — Филдс держал перед собой сложенную указку. — Все, что вы видели вчера в зоне «Гольф», делал 227-й, — наши соседи, штурмовой вертолетный батальон, — он помогал 101-му.
Филдс разложил указку и вновь сложил ее, со щелчком.
— Они вытаскивали десантников и по ходу дела потеряли несколько людей и машин. Точные цифры я пока на знаю. (Потом выяснилось, что были сбиты четыре вертолета и потерян один экипаж).
Разложив указку, Филдс повернулся к треноге.
— Я собираюсь рассказать вам о расположении лагеря и о том, чем мы будем заниматься следующие несколько недель, — и он обвел указкой план лагеря. — Здесь базируются четыре наших роты, ниже юго-восточного угла зоны «Гольф», — он описал план лагеря и сорвал страницу, открыв новую карту. — Вот это план территории роты «Б». Прошу заметить, что этой дороги на самом деле нет, — и он указал на медицинскую палатку, стоявшую на границе между нами и территорией роты «Ц», которую называли «Змеями». — И этой канавы, и бункера и ни одной из этих палаток. Наша задача — чтобы все это появилось. Полеты будут только административные и курьерские. Прежде чем начать работу, мы должны построить лагерь. Работать будут все. И офицеры, и уоррент-офицеры, и рядовые. Наряды каждое утро, и масса всякого днем. Кроме того, некоторым из вас придется заняться зоной «Гольф», там надо выкорчевать пни, — Филдс сделал паузу, а мы уставились на вертолетодром: 275 акров площади и тысячи пней.
— В смысле, саперы этим заниматься не станут? — спросил Деккер.
— Именно, — мы вновь повернулись к Филдсу. — Саперы нарушили бы дерн. Когда начнется сухой сезон, пыли здесь будет много.
И мы вновь начали разглядывать грязные колеи и овражки. Казалось, что хуже, чем сейчас, быть уже не может.
— А куда потом пни девать? — Деккер явно заинтересовался грядущей операцией по истреблению пней.
— Когда накорчуем достаточно, увезем их на «Хьюи». Дальше по дороге. Есть такой план. И еще мне нужна команда, чтобы насыпать землю в мешки для бункера, команда, чтобы проложить дорогу и команда, чтобы протянуть телефонные линии.
Весь гламур жизни армейского авиатора как-то от меня ускользал. Я копал канавы вдоль дороги. Реслер, Банджо, Коннорс, Нэйт, Райкер и Кайзер тоже копали.
Мы возились с пеньком посреди дороги, и тут из-под его корней выскользнула небольшая зеленая змея.
— Эй! Змея! — крикнул Банджо.
— О, точно, — отозвался Коннорс, — Давай поймаем!
Змея пыталась забраться обратно, под защиту корней. Вооружившись разными кольями, лопатами, топорами и прочим инструментом, мы откатили пень и окружили змею.
— А она не ядовитая? — спросил Нэйт.
— Не-а, — сказал Коннорс. — Это зеленый полоз. Я сто раз таких видел.
И тут Коннорс подпрыгнул: змея, которую он пытался ткнуть палкой, внезапно сделала яростный выпад.
— Черт, раньше они так не делали.
— Коннорс, блин, зеленого полоза испугался? — рассмеялся Банджо и подвинулся ближе со своей палкой, попытать счастья.
Капитан Фаррис подошел посмотреть, в честь чего все это собрание.
— Эй, а ну не трогать эту змею! — рявкнул он. — Это бамбуковая гадюка. Смертельно ядовита.
Кольцо змееловов резко прибавило в радиусе.
— Ядовита? — Банджо вызверился на Коннорса. — Блин, Коннорс, я эту пиздоблятину хотел рукой схватить. Зеленый полоз, да?
— Ну так зеленый же! — заорал Коннорс в ответ.
— Ага, — сказал Фаррис. — Это зеленая бамбуковая гадюка.
Фаррис взял у Реслера лопату и быстрым движением разрубил змею пополам, глубоко вогнав лезвие в землю. Половинки дергались и извивались, пасть распахнулась в агонии.
— Просто запомните, — сказал Фаррис, — что здесь тридцать три вида змей и тридцать один из них ядовитый.
— А как их отличить? — спросил Реслер.
— Знаете, при таком соотношении можно позволить себе некоторую предвзятость. Типа, убивать их всех на месте, — и Фаррис ушел.
Землей из канав набивали мешки. Наше отделение разделилось: пятерка наполняли мешки, а другая пятерка отволакивала их на сотню футов, туда, где должен был расположиться наш первый бункер.
Мы заложили основу в пятнадцать квадратных футов, оставив проем для двери. После долгих споров решили, что стены должны быть толщиной всего в один мешок. Когда основа была заложена, к нам присоединились и другие люди из взвода, чтобы дело пошло побыстрее. К полудню стены выросли уже до шести футов.
Еще одной команде поставили задачу нарубить больших деревьев, чтобы сделать стропила для крыши. Стволы отесывали и укорачивали топорами. К ужину мы уже укладывали их на вершины стен.
— Только гляньте на это говнище в воде, — и капитан Моррис, начальник столовой, показал на бочку, где кипятилась вода. Ее кипятили керосиновыми нагревателями; кипяток должен был стерилизовать кухонную утварь. Когда первые несколько человек бросили туда свою посуду, вода начала охлаждаться и на ее поверхности появилась пленка жира и всякого мусора. Моррис со злостью пошел к кухонной палатке, видимо, чтобы обругать сержанта-кашевара.
Деккер с омерзением смотрел на бочку:
— В этой воде хоронить можно.
— Точно, — отозвался Коннорс, стоявший за мной в очереди за едой. — Пусть в ней похоронят то, что там издохло, — и он кивнул в сторону кухонной палатки.
— Да это от нашей жратвы так воняет, — сказал Банджо.
— Я сблевану сейчас, — Коннорс изобразил муку на лице и схватился за живот. — Что это за погань? Где наши пайки?
— Гейнсбургеры, — сказал Банджо. Так мы окрестили армейское консервированное мясо — в честь собачьих консервов. Процесс консервации превращал нормальное мясо в нераспознаваемую, жесткую, сухую субстанцию, вымоченную в жире.
Подошла моя очередь. На поднос улеглись гейнсбургеры, картошка быстрого приготовления, вареная капуста, тушеная кукуруза и круги консервированного хлеба. Я отправился к бункеру, чтобы поесть в компании своих товарищей, на куче мешков с песком.
— А пиво сегодня будет? — спросил Коннорс.
— Завтра. Слетаю в Кинхон и привезу полный груз, — сказал Нэйт.
— И как это ты ухитрился? — огорчился Коннорс.
— Удача, мастерство, опыт, лизание жоп. Сам знаешь, — ответил ему Нэйт. Он закончил с едой и приступил к трубочному ритуалу.
— Как думаешь, этот бункер выдержит прямое попадание? — спросил меня Реслер.
— Навряд ли. Вообще, это, наверное, смотря какой толщины мы сделаем крышу.
— Какой мы ее сделаем толщины, капитан Фаррис? — Реслер повернулся к командиру нашего отделения.
