Режин Перну - Элоиза и Абеляр
Элоиза приступила к учению в одном из монастырей неподалеку от Парижа, в Нотр-Дам д’Аржантейль, при котором, как и при большинстве женских монастырей, имелась школа. Она проявила несравненные дарования к учению и чрезвычайное усердие. Образование она там получила вполне обычное для своего времени: учила псалмы, читала Священное Писание и произведения тех светских авторов, что изучали на уроках грамматики, произведения, что составляли основу основ «интеллектуального багажа». Она могла с легкостью цитировать труды отцов Церкви, а также строки Овидия и Сенеки; в обстоятельствах воистину драматических с ее уст сорвутся стихотворные творения Лукана. Пытливость ее разума была безгранична, потому она пожелала пройти не только полный курс или, как тогда говорили, «цикл» свободных искусств «во главе с диалектикой», но, если верить утверждениям Петра Достопочтенного, захотела изучить также и богословие. Быть может, не нашлось в Аржантейле монахинь, достаточно образованных, чтобы утолить столь сильную жажду познания, и именно поэтому дядя Элоизы по имени Фульбер, каноник, живший в Париже, предложил ей воспользоваться гостеприимством его дома в монастыре Нотр-Дам; каноник, придя в восхищение от ума и образованности племянницы, всячески способствовал ее дальнейшему образованию и не пренебрегал ничем, что могло бы помочь ей на этом пути.
Исследователи, изучавшие историю Элоизы и Абеляра, иногда удивлялись тому, что дядя так пекся об образовании племянницы; некоторые высказывали предположение, что ее родители умерли. В действительности нам практически ничего неизвестно о родителях Элоизы, на страницах истории осталось только имя ее матери — сестры каноника Фульбера, звали эту даму Герсиндой; но если соотнести поведение каноника с нравами того времени, то становится понятно, что нет никакой нужды предполагать, будто Элоиза была сиротой и именно поэтому ее дядя так о ней заботился. «Семья» в те времена истолковывалась в самом широком смысле, и дядюшки, тетушки и прочие родственники часто принимали участие в воспитании детей. Присутствие Элоизы в Париже, в доме ее дяди Фульбера, вполне объяснимо решением родителей, уверенных, что пребывание дочери в этом доме может способствовать ее дальнейшему образованию, основы которого были с их помощью заложены в монастыре в Аржантейле.
Для нас не менее удивителен и факт пребывания Элоизы, молодой девушки, в стенах монастыря Нотр-Дам, который, как нам кажется, предназначался для проживания только духовных лиц, состоявших на службе в соборе Нотр-Дам-де-Пари. Но следует учитывать, что в те времена словом «cloitre», которое теперь означает монастырь, называли вовсе не здание с крытой галереей для прогулок, окруженное монастырскими стенами, именуемое ныне монастырем, а нечто похожее на то, что в английском языке обозначается словом «close», под ним подразумевается соборная площадь в том виде, в котором она сохранилась в Уэлсе или в Солсбери, то есть скопление маленьких домишек вокруг собора, домишек, где жили каноники. Так вот, в эпоху Абеляра на оконечности острова Сите с восточной стороны стояли десятка четыре домиков каноников, быть может, окруженных монастырской стеной, поскольку территория того, что именовалось словом «cloitre», представляла собой подобие маленького городка, во все времена пользовавшегося правом неприкосновенности; привилегия эта состояла в том, что, к примеру, королевские высшие должностные лица (коннетабль, канцлер и пр.) не имели права ступать на эту территорию; а также в том, что это особое поселение было наделено правом убежища — это означало на деле, что тот, кто укрылся здесь, кто нашел приют на этой территории, оказывался в полной недосягаемости, даже если этот кто-то и являлся опасным преступником. Две небольшие капеллы (часовни), Сен-Эньян на севере и Сен-Дени-дю-Па на юге, со стороны левого берега (название объясняется тем, что именно в этом месте находился брод и можно было пересечь Сену верхом на лошади) возвышались за стенами этой обители; в XII веке эти капеллы постоянно претерпевали изменения и превратились в приходские церкви, дабы обеспечить потребности постоянно увеличивавшегося населения. Но в те времена, когда там жила Элоиза, кафедральный собор, похоже, посещали толпы простолюдинов. Кстати, следует заметить, что это был совсем не тот собор Нотр-Дам, который знаем мы с вами, он был возведен позднее, первый камень заложили в его основание за год до смерти Элоизы, в 1163-м. Итак, на месте современного собора тогда находились две церкви: церковь Сен-Этьен стояла как раз там, где находится паперть современного собора, и ее апсида, вероятно, немного выступала за пределы фасада Нотр-Дам-де-Пари; далее, на том самом месте, где сейчас располагается клирос «нашего» собора, возвышался собор тогдашний, но его размеры, конечно же, были гораздо меньше. Имелся рядом и баптистерий Сен-Жан-ле Рон, его разрушили в XVIII веке; чуть далее к югу располагалась другая обитель, обозначаемая словом «cloitre», под названием Триссантия, где ученики теснились вокруг Абеляра, чтобы лучше услышать его речи, обитель, из которой они будут изгнаны десятью годами позже. Итак, оконечность острова Сите занимал настоящий маленький «городок клириков» с его многочисленными домишками, церквями, капеллами, обителями и зданиями школ, монастырскими стенами и садиками; среди всех этих зданий находился и дом каноника Фульбера, по легенде он стоял на углу улицы Шантр и современной Кэ-о-Флер.
Таким образом, Абеляру не раз и не два могла представиться возможность увидеть Элоизу в городе. Он мог встретиться с девушкой случайно, когда, окруженный своими учениками, пылающими страстным желанием спорить, проповедовал основные идеи диалектики на свежем воздухе, следуя примеру своего прославленного учителя-перипатетика; он мог столкнуться с ней и по пути на лекции или во время празднеств, когда в соборе, уже явно тесном для растущего населения, собирались вместе и ученики, и учителя, и просто миряне. Кстати, присутствие в обители Нотр-Дам юной девицы, специально прибывшей в Париж для того, чтобы продолжить свое образование, было все же явлением не совсем обычным, что тоже умножало славу Элоизы; в то время грамотных женщин было немало в монастырях, некоторые знатные дамы в графских и герцогских дворцах могли блеснуть образованием, но в школах при соборе Нотр-Дам появление Элоизы произвело примерно такой же эффект, как и появление в конце XIX века в Сорбонне первой девушки, официально записанной в состав студентов. Множество взглядов было устремлено на нее, когда Элоиза выходила из дома каноника, где она проводила большую часть времени в занятиях и за уроками, которые она брала у учителей, выходила, направляясь на богослужение в церковь или просто немного прогуляться и отдохнуть от умственного напряжения.
