Гюнтер Банеман - Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942
Выглянув поверх камня, я увидел, что истребитель свернул влево, и снова поменял свою позицию, чтобы камень все время закрывал меня от самолета. И снова, словно гигантская волна на берег, на меня обрушилась смерть. Пули, длинными очередями вылетавшие из восьми пулеметов, свистели вокруг, сметая все на своем пути, словно огромным железным веником.
Я прижался телом к камню, а лицом – к грубому песку с такой силой, словно это была материнская грудь, способная защитить меня.
Тишина наступила столь же внезапно, как и грохот. Я увидел, как «Харрикейн» на бреющем полете улетел в Тобрук.
Мотор моего мотоцикла все еще работал, я подбежал к нему и вытащил ключ зажигания. Мотор, захлебнувшись, заглох.
Я огляделся вокруг в поисках Йозефа. Но ни его самого, ни мотоцикла не было видно. Я подошел к дороге.
– Куда, черт возьми, он запропастился? – пробормотал я себе под нос. – Эй, Йозеф! – крикнул я и тут заметил отпечатки шин второго мотоцикла, уходившие в пустыню метров на пятнадцать.
Предчувствуя недоброе, я бросился туда, где они кончались. Там я увидел яму, на дне которой, с зияющей в баке дырой, валялся мотоцикл. В нос мне ударил резкий запах бензина.
– Йозеф! – заорал я и стал неистово оглядываться вокруг. Тут я увидел, что из-под камней торчат сапоги, и прыжком оказался рядом с ними.
Я стоял, глядя на них, а потом, не в силах больше смотреть, закрыл лицо ладонями. В горле у меня застрял ком, а все мое тело стала сотрясать дрожь.
Медленно я опустил руки и посмотрел на останки моего товарища. У него не было лица, не было головы, осталась только ее половина, кровавое месиво плоти, покрытое волокнистыми клочками дрожащего липкого мозга.
– Йозеф! – Его имя сорвалось с моих губ, словно стон.
Я отказывался верить своим глазам, но беспощадная правда смотрела мне прямо в лицо – это была Смерть. Я не двигался, не мог пошевелиться – я стоял онемевший и застывший от ужаса, ничего не слыша. Наконец, я заставил себя отвести глаза от того, что когда-то было моим другом. Я вернулся к своему мотоциклу и тупо уставился на него.
– Он мертв! – повторял я про себя слова, в которые отказывался верить – но я должен был заставить себя поверить. – Йозеф умер!
Я остался один.
Глава 12
ГРОБНИЦА ДЛЯ ПРОСТОГО СОЛДАТА
Я онемел от горя, но инстинкт самосохранения предупреждал меня, что оставаться у главной дороги опасно. В любой момент по ней могла проехать машина. Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь увидел, как я стою здесь, глядя на обломки мотоцикла. Надо было уезжать отсюда.
Мне потребовалось меньше минуты, чтобы привести в порядок мотоцикл, который оказался практически целым. Пули только продырявили седло да пропороли металлическую обшивку передней части коляски. И тут только до меня дошло, что пилот «Харрикейна» охотился в основном за Йозефом и его мотоциклом. «Уж лучше бы он гонялся за мной», – подумал я.
Собрав выпавшие из коляски вещи, я засунул их обратно и поехал туда, где лежал Йозеф. Вытащив одеяло, я оторвал от него полосу. Наклонившись над Йозефом, я приподнял то, что оставалось от его головы, и обмотал ее этой полоской. После этого я съехал по песку в яму, где лежал мотоцикл. Какое-то мгновение я смотрел на обломки, затем вытащил все наши пожитки из коляски и собрал те, что валялись на земле. Я отнес все это к своему мотоциклу и засунул в коляску. Она была забита до отказа, и если добавить еще что-нибудь, то можно было сломать рессоры.
И тем не менее надо было положить сверху тело Йозефа. Я не мог оставить его здесь на поживу грифам. Я поднял его, что оказалось совсем не простым делом. Он был крупным мужчиной, и я с трудом оторвал его тело от земли.
Наконец, я положил тело Йозефа на коляску и привязал тонкой веревкой. Моя рубашка пропиталась его кровью, а руки стали липкими. Но меня тогда это мало волновало – главное, достойно похоронить Йозефа.
Я проверил свой автомат и, чтобы убедиться, что он исправен, дал короткую очередь. Теперь мне придется полагаться только на него, поскольку Йозефа рядом не будет. Медленно я поехал по песку и, оказавшись на дороге, двинулся в сторону невысокой горной гряды недалеко от Эль-Тазалы.
Добравшись до подножия гряды, я свернул с дороги и поехал по неровной поверхности пустыни, петляя среди камней. Наконец, я остановился у скалы, круто поднимавшейся вверх. Последнее путешествие Йозефа подошло к концу.
Какое-то время я сидел на мотоцикле, чувствуя себя заброшенным и одиноким. Смерть Йозефа напомнила мне о том, что ждало меня впереди.
По телу Йозефа ползли мухи, привлеченные запахом крови; их становилось все больше и больше. Я встал и, вытащив из коляски одеяло, набросил его на тело друга. Как же мне вырыть здесь могилу – ведь поверхность пустыни в основном каменистая, только слегка припорошенная песком?
Но тут мне пришло в голову, что, может быть, я смогу найти яму, заполненную песком, и я отправился на поиски. Через полчаса, не найдя ничего похожего на яму, я пошел к мотоциклу. И тут, всего в нескольких метрах, я заметил большой камень, высотой метров шесть. У его основания виднелось отверстие. Наклонившись, я заглянул в него и увидел под камнем яму, в которой вполне мог уместиться мужчина в полный рост. Если уж нельзя похоронить Йозефа в могиле, то пусть он покоится в гробнице. Тут я вспомнил, что в пустыне многих хоронили в гробницах. Даже египетские цари, фараоны, находили в них свой последний приют. Их гробницами были пирамиды. Для Йозефа пирамидой станет вот этот огромный камень. Я расчистил яму, освободив место для тела друга. Потом я подошел и развязал веревку, которой Йозеф был привязан к коляске. Взяв его на руки, я, шатаясь, подошел к камню и опустил на землю. Расстелив одеяло, я закатал в него тело Йозефа. Тут я вспомнил, что надо осмотреть его карманы и вытащить оттуда кое-какие вещи. Алюминиевый жетон с личным номером, висевший у него на груди, я не тронул – вдруг кто-нибудь обнаружит могилу Йозефа? Вскоре я набрал нужное количество мелких камней, чтобы закрыть отверстие. Несколько минут я смотрел на Йозефа – он останется здесь навечно. Он был мне другом, да таким, которого еще стоит поискать, только я слишком поздно это понял. Теперь я остался совсем один, гонимый и преследуемый, и никто не разделит со мной пугающей неизвестности. Что ждет меня впереди – расстрельная команда, военная полиция или гибель в пустыне, окружающей меня? Я насыпал кучу камней, завалив яму под валуном. Не закончив эту работу, я взял гранату и поставил растяжку среди камней. Вход в гробницу Йозефа был теперь запечатан не только камнями, но и гранатой. А если какой-нибудь араб захочет потревожить покой моего друга, то взлетит на воздух. Я не стал отмечать могилу каким-либо знаком – да и зачем? Уйдя отсюда, я сам, наверное, не смогу ее найти. Я весь взмок, вокруг моего лица жужжали мухи, которые садились на кровавые пятна на моей рубашке. Стянув ее, я достал канистру с водой, налил немного в стальную каску, обмылся сам и прополоскал рубашку. Полотенца мне не понадобилось. Пока я мыл одну руку, другая уже высохла, а рубашка просохла меньше чем за пять минут.
