Валерий Фефёлов - В СССР инвалидов нет!..»
Ни одно цивилизованное общество не может допустить, чтобы на тяжелой работе использовать инвалидов и больных. В СССР же, официально считающим себя самым гуманным и демократическим государством в мире, принудительный труд даже для инвалидов обрел форму государственного закона. И инвалиды работают, но как? Какая работа под силу им, да и под силу ли она вообще для еле передвигающихся людей? Продолжая свой рассказ о 36-м пермском лагере Б. Мухаметшин приводит несколько конкретных примеров, а именно, чем оборачивается «гуманный» по-советски принцип принудительного труда инвалидов:
«Например, вот случай с Стасисом Маркунасом, которому, когда я был в лагере, было уже около 70-ти лет. Он был астматик с больными почками, истощавший от многолетнего систематического недоедания. Его поставили на сборку панелей для электроутюгов. Надо было собирать воедино 13 мелких деталей и запрессовывать их на пневмостанке. Норма — 527 штук в смену. С парализованными пальцами, в очках С. Маркунас усердно старался, так как за невыполнение нормы грозил карцер. Пары бензина и стук пресса раздражали и мучали его. Он задыхался. Маркунаса клали в стационар на пару недель, а по истечении их снова выгоняли на работу.
А вот как работал Николай Боровой. У него не было одной ноги и он пользовался деревянным протезом. Сразу же по прибытии в лагерь его поставили на операцию сгибки ТЕНов на станке. Стоило немного отвлечься, пальцы рук попадали на валики и их сминало. Дважды пальцы Борового были изувечены. После короткого освобождения его снова ставили на эту операцию. Дополнительно он был обязан упаковывать детали в ящики и грузить их на машины. И здоровому человеку такая работа не под силу, но Боровой через силу выполнял, боясь за невыполнение нормы попасть в штрафной изолятор.
Вспоминается еще Николай Утенков. Не старый, но почти слепой. Ощупью передвигался он по бараку и по зоне. Это не избавило его от трудовой повинности. Как бы в насмешку Утенкова поставили слесарем в токарный цех. Естественно, у него выходило много деталей браком, но вместо того, чтобы признать бесполезность труда Утенкова, за невыполнение нормы его наказывали водворением в штрафной изолятор».
Так советское государство воплощает в жизнь свой «гуманный» принцип принудительного труда инвалидов!..
Для облегчения эксплуатации инвалидов и в репрессивных целях ВТЭК (Врачебно-Трудовая экспертная комиссия) по настоянию лагерного начальства зачастую переводит заключенных-инвалидов с 1-й или 2-й группы на 3-ю, или вообще лишает их инвалидности. Таким образом инвалидов можно направить на самые тяжелые работы. Имеются случаи, когда лагерная администрация лишает группы инвалидности заключенных, имевших ее несколько десятков лет. Хочется особенно отметить следующее: человек, проведший несколько десятилетий в тюрьмах и лагерях, став инвалидом, при освобождении едва ли может рассчитывать на что-то иное, кроме нищенского пособия в несколько десятков рублей: по советскому законодательству полной пенсии ему не положено, так как работа в лагерях не засчитывается в трудовой стаж. Многим из них потом приходится искать посильную работу на воле, чтобы не умереть с голоду.
Иногда бывает ошибочное мнение, что представители различных организаций на Западе плохо или недостаточно знают о положении заключенных в СССР. И это высказывают как бы в упрек Западу. Однако, дело обстоит несколько иначе. Например, генеральный секретарь западногерманской секции Международная Амнистия Хельмут Френц в ноябре прошлого года сказал, что заключенные в СССР безжалостно используются как орудия производства, не имеющие никакой ценности: когда они перестают быть продуктивными, их можно просто выбросить. X. Френц подчеркнул, что «советские места заключения — это самые настоящие заводы или мастерские, где узники должны давать максимум продукции». И тем не менее, информация эта еще далеко не полная. Мало кто знает — даже в СССР, не говоря уже о Западе, — что заключенные в Советском Союзе используются еще при добыче и обработке урана… И не только в карьерах применяется их труд. Есть предположения, что труд заключенных используется при очистке дюз атомных подводных лодок и в цехах военных заводов, где изготовляют боеголовки ядерных ракет. Тяжелые последствия облучения — неизбежный результат такого использования труда заключенных.
Естественно, что такие лагеря находятся на особом положении у государства, поэтому трудно привести хотя бы приблизительное количество этих лагерей. Например, вот один из рассказов Шаталова, который достоверно знает о существовании нескольких таких лагерей, заключенные которых работают на урановых рудниках. Н. Шаталов так описывает одну свою поездку в пос. Учкудук Бухарской области:
«В 1975 году мне довелось побывать в Учкудуке у родственников. Это — абсолютно закрытый город. Как-то утром я пошел прогуляться по городу. Меня удивило, что целый квартал огорожен 6-метровой высоты панелями. Когда я проходил мимо этой стены из панелей, вдруг из-за нее вылетел какой-то предмет и упал недалеко от моих ног. Это была бумажка, а в нее завернут камень. Потом еще и еще раз. Всего я подобрал пять таких бумажек с камнями. Камни были вложены, чтобы можно было перебросить через стену. Потом мои родственники рассказывали, как это происходит. Крановщик сверху сообщает, что идет незнакомый человек, и заключенные перебрасывают свои заготовленные письма. В одном письме говорилось, что человек, писавший это письмо, сидит уже 31 год. Но в Учкудуке он первый год: его привезли на урановые рудники умирать. Он просил сообщить семье. Но поскольку он не знал, жива ли его семья, то писал письмо к брату. Другой сидел по 58-й статье, пункт 14. Третий — по 58-й, пункт 8. Все они писали о том, что живыми отсюда уже не выйдут…»
А теперь настала пора спросить: за что эти немощные, полуживые люди так ненавистны советскому режиму? Чем они провинились перед своей Родиной и народом, чтобы вот так запросто быть обреченными на смерть; копошащиеся, но еще живые люди?.. А вот, например, Богдан Чуйко, 65-летний инвалид с ампутированными пальцами ног и целым набором всевозможных болезней. Первый раз он был арестован в 1948 году за участие в Украинской Повстанческой Армии, которая начала свою активность еще в 1942 году на оккупированной тогда немцами территории Украины. Во время следствия один из следователей дверью зажал правую руку Б. Чуйко, требуя от него нужных следствию «признаний». В результате этого у него на всю жизнь остались деформированы пальцы руки. Тогда Б. Чуйко получил 10 лет лагерей. В 1956 году он был досрочно освобожден по решению Иркутского областного суда и этот же суд постановил: «учитывая добросовестную работу Чуйко, зачесть ему в трудовой стаж срок работы с 1949 года по 1956 год. В 1968 году Б. Чуйко был арестован снова. По сфабрикованному уголовному делу и повторному делу УПА он отсидел еще 10 лет. Освободился в 1978 году, но на свободе ему пришлось быть недолго. В марте 1980 года инженер-строитель Б. Чуйко арестован снова. Как сказали власти г. Мичуринска Тамбовской области жене Чуйко, на этот раз его обвинили в… „покушении на хищение государственного имущества, совершенного путем мошенничества“. То есть, будто он, Чуйко, хлопоча о пенсии, незаконно включил в свой трудовой стаж те 5 лет, признанных Иркутским областным судом. Кроме того Прокуратура, которая вела дело Б. Чуйко, „не поверила“ заключению медкомиссии об инвалидности, полученной им в Москве. На основании этого суд г. Мичуринска Тамбовской области расценил запись в трудовой книжке как попытку ввести государственные органы в заблуждение с целью получения пенсии. Б. Чуйко был признан „особо опасным рецидивистом“ и приговорен еще к 6-ти годам лагерей особого режима.
