Тис Кристоферсен - Ложь об Освенциме
Ни один историк не может пройти мимо показаний Отто Олендорфа.
Свидетельства бывших заключенных концлагерей
Сопредседатель «Общества христианско-еврейского сотрудничества в Берлине e.V.», Зигмунд Вельтлингер, 10 января 1968 года делал доклад в «Америка-Хаус». Он тоже сказал, хотя он сам был заключенным концентрационного лагеря: «Вплоть до освобождения в 1945 года я ничего не знал о лагерях массового уничтожения».
Меня всегда упрекают, что я сам не был заключенным (арестантом) концентрационного лагеря.
В издательстве Codac Juifs, Bruxelles-Ixelles 1, B.P. 48, вышла книга Бернхарда Клигера под заголовком «Дорога, по которой мы шли».
Мы цитируем отрывки из нее:
«… Введение: Каждым лагерем правил комендант, за ним шли, в иерархической последовательности: начальник лагеря, раппортфюрер (в Освенциме их было три), начальники блоков (блокфюреры), каждый из которых осуществлял надзор за одним блоком, и, наконец, охрана. Все эти люди были членами СС и появлялись — в принципе — не слишком сильно на виду.
В каждом блоке был староста блока, который сам был арестантом. У него была собственная довольно роскошно обставленная комната, он получал лучшее продовольственное снабжение и носил одежду, сшитую первоклассными портными.
Было также много других 'привилегированных лиц' в Освенциме, как например врачи, которые возглавляли образцовую больницу. Некоторые, кто вел роскошный образ жизни в лагере, не могли похвастаться таким же уровнем жизни на свободе».
Страница 18:
«Наконец, лагерь стоял и — нужно согласиться с этим — он был великолепным. Отдельные комнаты были хорошо обставлены, на верхних этажах были построены большие, полные воздуха общие спальни, и, прежде всего, он располагал образцовыми помещениями для помывки и туалетами. Был сооружен роскошный лагерь.
Прокладывали и мостили дороги, устраивали бараки для бань и палаты для дезинфекции, и арестанты, которых доставили в Освенцим из других концлагерей, удивлялись современным и ухоженным строениям.
По-видимому, у первого коменданта Освенцима было честолюбие сделать из его лагеря образцовый лагерь».
Страница 28:
«При Хёсслере [7] лагерь утратил свой характер концлагеря. Для наших условий он стал санаторием. Даже избиения прекратились. Для евреев наступило золотое время, и Хёсслер сам дошел до того, что однажды заявил, что он не видит разницы между имперским немцем и евреем».
Страница 29:
«Эсэсовцы, которые работали в нашей команде, были вполне приемлемыми людьми, кроме немногих исключений. Почти вся работа выполнялась евреями».
Страница 31:
«Унтерштурмфюрер доктор Кунике руководил биологическим отделом, и о нем я могу без ограничений утверждать, что он был действительно приличным и человечным. Вовсе не потому, что он тайком делился едой с различными арестантами, нет, но исходя из всего его поведения по отношению к нам. Когда он говорил с нами, мы чувствовали, что он рассматривал нас как равноправных. Он обсуждал с нами исторические и философские темы в такой форме, которая заставляла нас забывать, что мы были 'заключенными', а он нашим 'господином'.
Мы были такими же, как он, и вели себя так, как будто мы собрались на прием в салоне его виллы. Концлагерь в такие моменты отодвигался на далекое, туманное удаление».
Страница 34:
«Но также и все остальное 'организовывалось'. Заключенные, которые работали на бойне СС, приносили колбасы и другие мясные изделия, продажа которых, естественно, происходила только в обмен на сигареты. Или писари блока указывали при получении ежедневного хлебного пайка количество людей большим, чем оно было в действительности. Наш писарь блока так приписывал почти сто человек».
Страница 34:
«В лагере 'организовывалось' все, что не было накрепко привинчено или прибито.
Они (раппортфюреры) открывали шкафы привилегированных заключенных и находили там в большинстве случаев значительное количество сигарет, водку, шоколад и другие хорошие вещи.
Одна команда, институт гигиены в Райско, подарила на Рождество 90 килограммов макарон заключенным, которые работали у них».
Страница 35:
«Также на Рождество у него выпили необычайно много коньяка, и коньяк не был дешевым. Бутылка стоила от 700 до 800 сигарет.
Откуда же у Курта Вебера, старосты блока 13, могло быть так много сигарет? Курт Вебер был подлым типом. Вебер всегда утверждал, что он-де был коммунистическим депутатом Ландтага Тюрингии, но в лагерь-то он прибыл с зеленым треугольником (=знак уголовных преступников)».
Страница 36:
«Для меня Хёсслер (начальник лагеря) был проблемой. Невообразимо, что тут приходилось иметь дело с кем-то, кто не следовал бы привычной традиции СС и оставался — вопреки его профессии — человеком.
Старый эсэсовец, который вел себя так по-отцовски по отношению к нам — из чистой человечности?
Он разрешил евреям даже посещение кино, которое было ранее им строго запрещено».
Страница 37:
«Конечно — Освенцим располагал кинотеатром, а также еще и борделем.
В блоке 24a от 10 до 12 женщин работали 'профессионально'».
Страница 38:
«В лагере был также оркестр, причем даже отличный, собранный из польских заключенных».
Страница 38:
«Во второй половине дня в воскресенье оркестр на площади перед кухней играл для арестантов легкую музыку.
Хёсслер (начальник лагеря) сделал еще один шаг в стремлении сделать нам жизнь настолько приятной, насколько возможно. Он разрешил формирование кабаре и скоро у нас ежедневно были развлекательные мероприятия. Одним вечером киносеанс, одним вечером действительно отличные концерты, и еще одним вечером кабаре».
Страница 40:
«Теперь в Освенциме действительно можно было хорошо жить. Мы брали себе легкую работу и капо отводили взгляд в сторону, когда мы лентяйничали, еды у большинства из нас было вдоволь, одни получали ее через 'организацию', другими достаточное количество супа дарили те, которые больше не хотели есть арестантский суп. Голод больше не господствовал».
Страница 44:
«За несколько дней до 19 сентября американские самолеты бомбили Освенцим. В здании, которое служило казармой СС, работала команда 'швейной мастерской'. Несколько сотен сапожников и портных. Это здание было поражено несколькими бомбами, и 60 заключенных погибли».
Страница 49:
«Он (начальник лагеря Хёсслер) просил нас, чтобы мы объявили в лагере, что с сегодняшнего дня у каждого арестанта есть право обращаться к нему просто на лагерной дороге, если у него была причина для какой-либо жалобы».
