Рольф Бейер - Царь Соломон
Но различие быстро становится очевидным: у Хаммурапи поручение от Бога. Соломон же просит. Инициатива исходит не от Бога, а от царя. Право, выпрошенное у божественных сфер, становится «человеческим правом».
Но вернемся еще раз к египетским «царским книгам». Они никогда не упоминают о просьбе царя вершить правосудие. Египетские властители просят о господстве, долгой жизни и богатстве, они являются полководцами и олицетворением силы. Соломон же ограничивается просьбой о мудрости в вершении суда. Очевидно, это должно означать: Соломон старается сделать более человечным свое правление, идее власти он противопоставляет идею права. Концепция древневосточной царской идеологии смягчается и ограничивается мудростью судьи. Таким образом, Соломон становится предтечей той идеи о правовом государстве, которая относится к великим достижениям истории человечества.
Возникает вопрос, когда мы говорим о первом государстве, опирающемся на суд: не имеется ли в виду историческая закономерность? Или это следствие идеализированных взглядов Соломона, поскольку в египетских «книгах» такая мысль не проводится? Несмотря на наличие дара «вершить суд», разобравшись в зависимостях более тщательно, летописец понимает под словом «судить» не человеческое судебное разбирательство, а «божественную справедливость».
Недалека от ответа 2-я книга Паралипоменон. Там, в частности, гаваонское предсказание описывается несколько иначе. Соломон вначале просит о «мудрости правителя», и Бог ему это обещает. Поэтому логично, с точки зрения летописца, ни единым словом не упомянуть «Соломоново решение», которое стало притчей во языцех и которым мы будем еще основательно заниматься.
В книге Паралипоменон Соломон изначально представляется не как царь-судья, а как мудрый правитель. Отсюда следует сделать вывод, что Соломоново вершение суда позднее оценивается весьма сдержанно. Это подтверждается теми местами во Второзаконии, где у царя отбирается право на судебный приговор, согласно Скрижалям Моисея: «Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить между кровью и кровью, между судами и судом, между побоями и побоями, и будут несогласные мнения в воротах твоих, то встань и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой, [чтобы призываемо было там имя Его,] и приди к священникам левитам и к судье, который будет в те дни, и спроси их, и они скажут тебе, как рассудить» (Второзак. 17.8, 9).
В другом месте достаточно выразительно говорится, что «судьи и надзиратели» в отдельных племенах выбирались народом (Второзак. 16.18). Таким образом, царь не занимался судопроизводством. Мы знаем, что после Соломона должность судьи у царей постепенно отбиралась. Становится непонятно, каким образом в те времена, когда с большим предубеждением относились к царскому суду, была придумана легенда, где царь прямо-таки символизирует правосудие. Судейская мудрость — это историческая черта, которая характеризует царство Соломона, а не миф, посредством которого идеализируется образ царя.
И еще одну, для нас решающую мысль следует подчеркнуть. В египетских «книгах» царь просит о победе и «триумфе» над врагом. Материала, подтверждающего это, много. Так, в одной песни, предположительно связываемой с Рамзесом II (1292–1225 до н. э.), говорится о фараоне, при котором, вероятно, людей Моисея поработили в Египте: «Он завоевал земли своими победами, он в мыслях соединил обе земли. У его ног лежат девять побежденных народов, все народы приносят ему свои дары».
Победа над народами — лейтмотив египетской царской идеологии — наглядно представлен на табличке Нармера, одном из самых существенных художественных свидетельств Древнего царства (2850 до н. э.). А девять порабощенных народов связано с магическим числом 9. Иногда показывают девять врагов, уложенных связанными под троном царя, как на изображении победоносного Тутмоса IV (1422–1413 до н. э.). Иногда враги представлены символически в виде девяти стрел у ног фараона. Особенно выразительно одно место из гимна Рамзесу III (1197–1165 до н. э.), в котором бог Амон обещает победу над врагами: «Главы всех чужих земель собраны в твоем кулаке, я сам простираю руки и объединяю их для тебя. Я нанизываю на веревку плена нубийских пещерных жителей десятками тысяч и тысячами, а северные народы сотнями тысяч».
Рис. 6 Связанные враги Тутмоса IV (1422–1413 до н. э.)
Сцена «триумфа над врагами» была также изображена в Храме мертвых Мединст-Абу: фараон невероятно огромный, как будто он сам победил врагов, скорее сверхчеловек, чем простой смертный. Напротив него стоит верховный бог Амон с серповидным мечом. Под его простертой рукой и его и фараона ногами вписаны имена 249 народов и городов, которые следует поработить.
Фараон с поднятой рукой или мечом проходит красной нитью в египетском изображении царей, что использовалось также в хананейском пространстве, например, на круглых печатях, найденных при раскопках.
«Победа над врагами» нашла отображение и в месопотамском изобразительном искусстве. Но властелин здесь не огромных размеров и не возвышается над своими соратниками как показано на знаменитой стеле победы аккадского царя Наран-Сина (ок. 2230 до н. э.), хранящейся в настоящее время в Лувре.
Рис. 7. Хананейские круглые печати. XII! в. до н. э
Предсказание Соломону во сне не содержит ни единого упоминания о древневосточном образе врага. Соломон не просит победы над врагами, а Бог не обещает ему поражения врагов. Соломон предстает как мирный царь, из образа правления которого изгнана сама идея врага. Ему не нужно создавать себе врага, как египетским царям.
Соломон стоит особняком в израильской истории царей. Ведь цари до и после него внедряли в жизнь египетскую царскую идеологию: ведение войн находилось в центре понимания ими своей задачи. Это мы можем утверждать сколько угодно, потому что уже в упомянутом псалме (2.6) показана «иудейская царская церемония», во время которой на царя возлагается ведение военных действий самим Господом: «Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею;… проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе; Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника».
Этим «воинственным» псалмом первоначально открывалась Псалтирь, что служило признаком его чрезвычайного значения. К сожалению, мы не знаем точно, с какого времени проводилась «воинственная» царская церемония. Но можем исходить из того, что она проходила в Иерусалимском храме или в царском дворце при вступлении на престол царей после Соломона. Церемония проводилась при стечении народа, священник или посвященный пророк говорил устами Господа, обещая победу над врагами в древневосточно-египетской манере: «Царь сокрушает народы как сосуд горшечника».
